Елена Грицак - Пекин и Великая Китайская стена

Не обладая даже малой частью семейного имущества, китайские хозяйки обходились мелкими суммами, ежедневно получая деньги у мужа и отчитываясь за каждую монету. Девочкам начиная с 5 лет делали прическу и бинтовали ноги, с того времени запрещая играть и бегать; им не разрешалось выходить из дома, зато требовалось подметать полы, чистить котлы, мыть посуду. Достигнув 12–13 лет, они учились прясть, шить белье и одежду, которой полагалось быть простой, неяркой, обычно черного или синего цвета.

Юные особы не показывались гостям, если те не были родственниками. Однако и с ними девочки держались скромно, ограничивая свою речь словами почтительности. Матери прививали дочерям 3 правила подчинения и 4 добродетели. В число первых входили повиновение отцу, затем – мужу, а в случае его смерти – сыну. К добродетелям причислялись супружеская верность, правдивость, скромность в поведении, усердие в труде.

Китаянки из бедных семейств носили шаровары и просторные блузы из грубого полотна. Богатые дамы облачались в узкие шелковые платья под названием «ципао» со стоячим воротником и сквозной застежкой на правую сторону. Носить пуговицы слева они не могли, потому что эта сторона считалась почетней, поскольку находилась рядом с сердцем – источником физической и духовной силы. Основным признаком женской красоты служила величина стопы. Не имея маленьких, выгнутых дугой ножек, напоминающих лилию или молодую луну, девушка не надеялась выйти замуж. Трудно точно сказать, когда и по какой причине в Поднебесной сформировалась традиция приостанавливать рост ноги путем жесткого бинтования, но китаянки следовали ей, невзирая на боль и угрозу паралича.

Девушки из богатой семьи

Забинтованные ноги китайской женщины

Желанную дугообразную форму женские ноги обретали после многолетнего пребывания в жесткой повязке. Девочке 6–7 лет подгибали к подошве все пальцы, кроме большого, и время от времени затягивали бинты, ожидая, пока не прекратится рост ступни. Подобная процедура вызывала сильную боль, на которую никто не обращал внимания, помня слова древнего мудреца: «Красота ног стоит моря слез». Маленькие ножки были мечтой каждой китаянки, готовой нетвердо стоять на ногах и постоянно падать даже на ровной дороге ради сомнительной красоты.

Варварский обычай бинтования иногда приводил к полному параличу ног, называвшихся в таком случае золотыми лилиями. Однако женщина, которую служанки возили на тележках или носили, словно ребенка, на руках, не вызывала презрения или жалости. Ею восхищались, ей завидовали, поскольку она походила на «тростник, который колышется от легкого дуновения ветра». На улицах старого Пекина можно было видеть, как слуги вынимают из паланкина богато одетую даму или переносят ее через улицу, например, в гости к соседям.

Красавица Си Ши. Миниатюрная статуя

По обычаю, женской фигуре полагалось «блистать гармонией прямых линий», для чего девочкам стягивали грудь холщовым бинтом или жестким лифом. Развитие грудных желез приостанавливалось, а вместе с тем снижалась подвижность грудной клетки. Затрудненное дыхание пагубно сказывалось на здоровье, зато девушка выглядела изящно и, повзрослев, могла претендовать на хорошего жениха.

В Китае социальной единицей издревле считалась семья. В одном доме проживало несколько поколений, поэтому во избежание ссор отношения между родственниками определялись строгими правилами. Все недоразумения решались по принципу главенства старших над младшими, и так же достигалось единство рода. Большая семья повиновалась патриарху – отцу. Фанатичная преданность домашнему очагу создавала иллюзию мира, хотя в действительности мнимое согласие опиралось на законы насилия и слепого послушания. Дети были рабами родителей, жена беспрекословно подчинялась мужу, сестры не смели перечить братьям, даже если последние были намного младше.

Проводя время в отдельных комнатах, женщины, как правило, не общались с мужчинами, что касалось и малолетних членов семейства. В идеале жена молча выслушивала слова мужа, не вступая в спор. Такое обыденное для европейцев явление, как поцелуй, здесь соотносилось с похотью и невоспитанностью. Китайской матери позволялось целовать только маленьких детей, а мужья в отношении жен не делали этого никогда. Общественная мораль не одобряла проявлений нежности, как, впрочем, не приветствовала чувств вообще.

Создатель популярных в дореволюционной России «Очерков китайской жизни» Д. В. Путята попытался раскрыть читателям тайну китайского менталитета: «Церемониал усваивается китайцами с раннего детства и укрепляется путем ежедневной практики. Замечательно, что правила поведения усваиваются не только высокопоставленными людьми, но и простыми фермерами, даже погонщиками мулов. Еще более замечательно то, что китайская вежливость не есть результат искреннего проявления симпатий. Это не более чем условная форма отношений, соблюдением которой взаимно охраняется лицо, форма, отличающая воспитанного человека от невоспитанного. Это дань самоуважения, в которой отсутствует сердечность».

Встречая гостя, хозяин оставался в шапке, выказывая тем свою почтительность. Этикет предписывал принимать посетителя у входа в дом, сажать за стол с благоприятной левой стороны, отпускать множество поклонов, долго и непременно стоя уговаривать попить чаю, а затем подать чашку в двух вытянутых руках. В ответ гость беспрерывно кланялся, отказывался от чаепития и в итоге все же брал чашку, подобно хозяину, двумя руками. Оба церемонно присаживались, перед тем долго споря, кому сесть первым. Хозяин раскладывал по чашкам сухие листья и заливал кипятком; каждый накрывал свою посудину блюдцем и молча ждал, пока заварится чай. В определенный момент разрешалось отведать душистого напитка, но немного и только через щелку, чуть сдвинув блюдце. По окончании церемоний начинался разговор, большую часть которого занимал тот же обмен любезностями.

Приветственная церемония у порога дома

На прощание гость просил хозяина не беспокоиться, однако тому полагалось довести ритуал до конца. Проводы начинались еще в комнате, у двери, где оба долго спорили, кому пройти первым. Наконец гость проходил вперед, а хозяин, кланяясь, семенил сзади. У ворот сцена повторялась: гость просил хозяина возвратиться домой и неизменно выслушивал отказ, опять возобновлялись поклоны и любезности, пока гость не уступал и уходил. Только после этого хозяину можно было вернуться в дом. Такие церемонии вовсе не означали любовь или уважение собеседников друг к другу. Напротив, они могли быть врагами, но точного исполнения церемоний требовал этикет, выработанный в незапамятные времена и нарушавшийся только невеждами. По правилам, отвечая на вопросы, человек должен был унижать себя и возвышать собеседника, высказываясь примерно так: