Вера Лукницкая - Николай Гумилев

На заседаниях редакционной коллегии "Всемирной литературы" практически всегда присутствовал и всегда был в форме и благожелательном расположении духа.

Народный комиссариат просвещения издал в 1919 году "Записки Института живого слова", в которых напечатаны программы курсов лекций Гумилева: "По теории поэзии" и "По истории поэзии".

Вспоминает К. Ч у к о в с к и й:

"...тогда было распространено суеверие, будто поэтическому творчеству можно научиться в 10 - 15 уроков. Желающих стать стихотворцами появилось в то время великое множество. Питер внезапно оказался необыкновенно богат всякими литературными студиями, в которых самые разнообразные граждане обоего пола (обычно очень невысокой культуры) собирались в определенные дни, чтобы под руководством хороших (или плохих) стихотворцев изучать технику поэтической речи.

Так как печатание книг из-за отсутствия бумаги в те дни почти прекратилось, главным заработком многих писателей стали эти занятия в литературных кружках. Гумилев в первые же месяцы стал одним из наиболее деятельных студийных работников, и хотя он никогда не старался подольститься к своим многочисленным слушателям, а, напротив, был требователен и даже суров, все они с первых же дней горячо привязались к нему, часто провожали его гурьбой по улице, и число их из недели в неделю росло. Особенно полюбили его пролеткультовцы. Между тем курс его был очень труден. Поэт изготовил около десятка таблиц, которые его слушатели были обязаны вызубрить: таблицы рифм, таблицы сюжетов, таблицы эпитетов... от всего этого слегка веяло средневековыми догмами, но это-то и нравилось слушателям, так как они жаждали верить, что на свете существуют устойчивые, твердые законы поэтики, не подверженные никаким изменениям, - и что тому, кто усвоит как следует эти законы, будет наверняка обеспечено высокое звание Поэта (счастье, что сам-то Гумилев никогда не следовал заповедям своих замысловатых таблиц).

Даже его надменность пришлась по душе его слушателям. Им казалось, что таков и должен быть подлинный мастер в обращении со своими подмастерьями. Гумилев с самого начала уведомил их, что он "синдик "Цеха Поэтов", и хотя слушатели никогда не слыхали о синдиках, они, увидя его гордую осанку, услышав его начальственный голос, сразу же уверовали, что это очень важный и многозначительный чин. В качестве синдика он, давая оценку тому или иному произведению студийца, отказывался мотивировать эту оценку: "Достаточно и того, что ваши строки одобрены мною" или "Ваше стихотворение я считаю плохим и не стану говорить "почему".

Как это ни странно, студийцам импонировала такая методика безапелляционных оценок. Они чувствовали, что синдик - властный, волевой человек, что у него сильный и цельный характер, и охотно подчинялись ему. Ни о чем другом, кроме поэзии, поэтической техники, он никогда не говорил со своими питомцами, и дисциплина на его занятиях была образцовая.

Мне случалось бывать в том кружке молодых поэтов... Кружок назывался "Звучащая раковина", собирался он в большой и холодной мансарде фотографа (Наппельбаума. - В. Л.) на Невском проспекте. Там, усевшись на коврик или на груды мехов, окруженный восторженно внимавшей ему молодежью... Гумилев авторитетно твердил им об эстетических догматах, о законах поэзии, твердо и непоколебимо установленных им".

Вспоминает И. О д о е в ц е в а:

"Да, учиться писать стихи было трудно. Тем более, что Гумилев нас никак не обнадеживал.

- Я не обещаю вам, что вы станете поэтами, я не могу в вас вдохнуть талант, если его у вас нет. Но вы станете прекрасными читателями. А это уже много. Вы научитесь понимать стихи и правильно оценивать их. Без изучения поэзии нельзя писать стихи. Надо учиться писать стихи. Так же долго и усердно, как играть на рояле. Ведь никому не придет в голову играть на рояле не учась. Когда вы усвоите правила и проделаете бесчисленные поэтические упражнения, тогда вы сможете, отбросив их, писать по вдохновению, не считаясь ни с чем. Тогда, как говорил Кальдерон, вы сможете запереть правила в ящик на ключ и бросить ключ в море. Теперь же то, что вы принимаете за вдохновение, просто невежество и безграмотность".

В течение 1919 года н а п и с а н о:

В начале года стихотворения : "Дамара", "Готтентотская космогония".

В июле - стихотворение "Память".

Летом - стихотворения: "Евангелическая церковь", "Мой час", Канцона первая ("Закричал громогласно..."), "Естество", "Душа и тело", "Слово", "Если плохо мужикам...", "Подражанье персидскому", "Лес", "К***" ("Если встретишь меня - не узнаешь...").

Июнь - сентябрь. В своем семинаре в студии "Всемирной литературы" организовывал конкурсы на перевод стихотворений и сам принимал в них участие. В числе переведенных таким образом стихотворений были: "Два гренадера" Г. Гейне, "Correspondances" Бодлера, "Фидиле" Леконта де Лиля, несколько стихотворений Ж. Мореаса.

Лето - осень (?). Переведены следующие произведения: баллады "Посещение Робин Гудом Ноттингама", " Робин Гуд и Гай Гисборн"; "Поэма о старом моряке" С. Т. Кольриджа (и написано предисловие к отдельному изданию ее).

Не позднее поздней осени закончил для "Всемирной литературы" перевод четырех песен "Орлеанской девственницы" Вольтера.

20 ноября закончены переводы Лонгфелло: "Стрела и песня", "Полночное пение раба", "День ушел...".

30 ноября сдал в издательство "Всемирная литература" исправленный экземпляр "Гильгамеша" для печатания вторым изданием.

5 декабря. В альбом К. И. Чуковского ("Чукоккала") - шуточное стихотворение "Ответ".

Не позднее середины декабря переведено для "Всемирной литературы" стихотворение "Предостережение хирурга" Р. Соути.

К 20 декабря переведены для "Всемирной литературы" два стихотворения (из "Современных од") Антеро де Кентала (перевод сделан по подстрочникам Лозинского); стихотворения "Сердце Гиальмара", "Неумирающий аромат", "Слезы медведя", "Малайские пантумы" Леконта де Лиля; "Эпилог" (из Po mes Saturniens) П. Верлена, стихотворение "День 14 июля" Ромена Роллана.

Написаны предисловие к 1-му тому произведений Р. Соути; к "Дон Жуану", "Каину", "Сарданапалу", "Марио Фальеро", "Корсару" Байрона.

20 декабря сдал в издательство "Всемирная литература" для отдельного издания печатный экземпляр перевода "Пиппа проходит" Р. Броунинга.

25 декабря закончил для "Всемирной литературы" переводы "Французских народных песен", "Атты Тролль" - Гейне, четырех сонетов Эредиа ("Номея", "Луперкус", "Конквистадор", "Бегство кентавров") и написал предисловие к "Французским народным песням".

К 30 декабря перевел для "Всемирной литературы" стихотворение "Кто нужен сердцу..." Ж. Мореаса.

Не позже 31 декабря перевел для "Всемирной литературы" ряд стихотворений Т. Готье и написал примечания к тому стихотворений Т. Готье в переводах русских поэтов.