Николай Федь - Литература мятежного века

Юрий Бондарев наделяет слово экспрессивной насыщенностью, живописно-образной пластикой. У него светятся каждым листом рыжие осины, небо сияет стеклянно высокой синевой, весь Днепр становится оранжевым, а накаленный закат горит на половину неба... Не помнится, чтобы у другого писателя тишина была "оглушительной", темнота "невесомой", трава "аспидно-черной", а снег не только "белый", "синий", "голубой", "пепельный", "фиолетовый", "сиреневый", "розовый", "лиловый", но и "горячий"... Словесные нити расцвечены всеми цветами радуги. Слова как бы источают запахи, рассыпаются фейверком световых бликов и цветовых пятен. Вместе с тем, бондаревская природа многокрасочна, ее цветовая и звуковая гамма богата и подвижна. Тона и полутона, едва уловимые оттенки приглушенной световой гаммы, разнообразят пейзаж, создают настроение. "Пустой, перепутанный паутиной садик был насквозь пронизан золотистым солнцем. В теплом воздухе планировали листья, бесшумно стукаясь о ветви, цепляясь за паутину на яблонях". А в другом месте: "Ночь была на переломе луна еще сияла за деревьями, над тихой деревней, а в побледневшем небе звезды сгрудились в высоте за деревьями, над тихой деревней, а в побледневшем небе звезды сгрудились в высоте и казались светлыми туманными колодцами. Парк сухо скребся оголенными ветвями, шумел предутренним ветром - свежо, влажно потянуло с низин".

Погружаясь в художественный мир писателя, важно отрешиться от всех других задач и представлений, поскольку мир сей не похож на все остальные, это его одного мир - и никого другого. В своей повести Юрий Васильевич показал, что война, как трагический излом бытия, является жесточайшей проверкой ценностных человеческих качеств. И сделал это хорошо. По признанию Константина Симонова, "Батальоны просят огня" многому научили даже самых маститых писателей. На небосклоне русской литературы вспыхнула яркая звезда.

***

Роман "Горячий снег" находится на грани двух творческих этапов Бондарева: в некотором роде он подводит итог первому и открывает второй реалистически более углубленный, приближенный к послевоенной действительности с ее социально-нравственными проблемами, сложными характерами и конфликтами. (Между "Батальонами..." и "Горячим снегом" написаны "Последние залпы" /1959 г./, "Тишина" /1964 г./, "Родственники" /1969 г./).

Обращение к теме Великой Отечественной в конце 60-х годов не было случайным. В самом обществе назрела потребность достойно оценить героизм народа и извлечь уроки из недавней истории, найти точки соприкосновения минувшего и настоящего. Все, как известно, обусловлено временем, вместе с тем связано с историей, ибо нет настоящего ради настоящего и нет прошлого ради прошлого. По словам писателя, беда некоторых романов о войне в том, что исторические и неповторимые сороковые годы не освещены мыслью, протянутой из современности. Безусловно, здесь важную роль играет не только воссоздание, что было, но и изображение того, как было. Воссоздавая прошлое, писатель стремится увидеть в нем силовые линии, протянутые в настоящее, которое, в свою очередь, диктует вполне определенное к нему отношение.

Как свидетельствует автор "Горячего снега", он написал о войне несколько по иному, чем в повести "Батальоны просят огня". И не только в плане художественном, но и в плане историческом: ведь между романом и повестью пролегло одиннадцать лет. Это тоже было стремление к познанию и как бы толчком биографии (не прошлой, а настоящей) - "пора более широкого осмысления человека на войне, пора какого-то накопления, сделанного не мной, а самим временем. Это своего рода категорический императив, исходящий из самой жизни. Однако "Батальоны просят огня" и "Горячий снег", как мне кажется, не спорят друг с другом. Это родные братья, у позднего брата лишь больше морщин и больше седины на висках. Я хочу сказать, что время живет в писателе, так же как и писатель живет во времени".

Бесспорно, жизнь вносит коррективы в освещение событий и исторических лиц. Вспомним: повесть "Батальоны просят огня" вышла в свет в середине 1957 года, когда еще давала о себе знать известная скованность в оценке минувшего, бытовала узость взгляда на войну - и в этом были грешны не только писатели. Вернее, это не вина, а скорее их беда. Если и вина, то не та, за которую можно обвинить всю литературу. Скажем, о драматических событиях первого этапа войны, о трудностях и ошибках вообще запрещалось писать. Но к концу 60-х было осмыслено по-новому воспринято. В искусстве назрела потребность в эпических полотнах. Если продолжать мысль Бондарева, то по сравнению с повестью "Батальоны просят огня" у старшего брата, то есть романа "Горячий снег", не только "больше морщин и больше седины на висках", но (что весьма существенно!) больше раскованности, смелости в выводах и художественных обобщениях.

"Горячий снег" - это реалистическое изображение войны в сочетании с психологическим анализом. Отсюда расширение места действия - окоп, блиндаж, узкая фронтовая полоса и одновременно - необъятные просторы русской земли, штабы дивизий и армий, ставка Верховного Главнокомандующего. В центре сюжета, развертывающегося в течение одних суток, - ожесточенное сражение с танковыми дивизиями Манштейна, рвущимися в Сталинград на помощь окруженной двухсоттысячной армии Паулса. Приказ генерала Бессона выражает суть трагической ситуации: "Стоять на занимаемых рубежах до последнего... О смерти забыть! Не думать о ней ни при каких обстоятельствах!" Само название - "Горячий снег" создает ощущение борьбы двух начал, для которых нет применения.

Идейно-художественное богатство произведения определяется глубоким анализом характеров, полифоническим звучанием, показом единства судьбы народной и судьбы отдельного человека, включенного в исторический процесс. Это бойцы и офицеры младшего и среднего звена - лейтенанты Кузнецов, Дроздовский, Давлатян, старший сержант Уханов, наводчики Нечаев и Евстигнеев, ездовые Рубин и Сергуненков, санинструктор Зоя Елагина и другие. У них разные характеры и жизненные идеалы, но у всех одна беда война, одна обязанность и отныне одно святое дело - защищать Родину. На вопрос, имеют ли герои "Горячего снега" прототипы, автор ответил, что он списывает своих героев со многих и ни с кого конкретно. Образы, близкие художнику по жизненному и нравственному опыту (Кузнецов, Давлатян, Дроздовский, Зоя), во многом списаны с реальных людей.

В то же время комдива Деева, генерала Бессонова, комиссара Веснина характеризует большая степень вымысла. Интересно, что к характеру Бессонова писатель пришел не сразу. Задолго до этого у него были встречи с полководцами Коневым, Москаленко, Батовым. В пору работы над романом состоялись беседы с маршалом Г. К. Жуковым. Это сказалось на образе командарма. В смысле сугубо художественном работа над характером Бессонова была для писателя "своего рода преодолением чего-то в самом себе, выходом за пределы уже познанного и освоенного".