Николай Федь - Литература мятежного века

Между тем социальные условия далеко не соответствовали необходимому материальному уровню, требованиям общества в целом и каждого в отдельности. Послевоенная власть продолжала "закручивать гайки", бросая трудовые и интеллектуальные ресурсы народа на осуществление бредовых хрущевско-брежневских планов (урезание приусадебных земельных участков в деревне и добавочный налог на них, затрата громадных средств и сил на освоение целинных казахстанских степей, укрупнение колхозов, уничтожение малых деревень и прочее). Постепенно у народа была отнята надежда на действительное, а не сравниваемое с прошлым улучшение жизни.

Если к этому добавить разгул антинаучной идеологии, то станет понятно, что за термином "усталость" скрывается целый комплекс мер, тормозящих активность и развитие национального самосознания. Короче, "теория усталости" на поверку оказалась неким отвлекающим от борьбы маневром, подобно распространяемому в девяностые годы руководством КПРФ мифу, будто Россия исчерпала свой лимит на революции. Трудно себе представить что-нибудь более нелепое и безответственное.

Подобная "теория" - следствие романтизации исторического процесса или упрощенное понимание диалектики общественного развития в виде непрерывно восходящей спирали, без учета откатов назад; тут явно не принимается в расчет угасание жизнедеятельности народов и государств, исчерпавших свои исторические возможности. Между тем славянский мир, в том числе Россия, молодая цивилизация, поэтому впору говорить не об "усталости" народа, а тем более об исчерпаемости лимита на революции, т.е. борьбы за свободу, а об устарелости и извращении идеологии, о трудном поиске новых идей и идеалов, способных овладеть сознанием масс.

Следует сказать и еще об одной вещи, о которой предпочитают умалчивать: речь идет о том, что долгие мирные отрезки времени человечество еще не научилось использовать с пользой для себя. Спокойные, без войн периоды оборачиваются благом для человека, как личности, и чреваты негативными последствиями для общества и государства - постепенно интересы общества мельчают, оно скатывается в трясину дрязг, равнодушия и идейного бродяжничества.

Но вернемся в лоно изящной словесности. Был март 1989 года. Я случайно ("шел в комнату, попал в другую") стал свидетелем бурного собрания комитета "Апрель" ППП (Писатели в поддержку перестройки). Я не член этой организации, никто меня сюда не звал. Зачем мешать добрым людям? Однако уйти не удалось. Я почувствовал на себе пристальный взгляд председателя собрания Анатолия Приставкина, с которым мы не раз встречались в "Профиздате". Он в упор разглядывал меня. Я смешался.

- Что вы скажете нам о своей бездуховности?! - вдруг вскричал он, и я от неожиданности вздрогнул. Все повернулись в мою сторону. - Вы, собственно, кто такой и почему здесь, Впрочем, это не имеет значения, - и он снисходительно улыбнулся. - Вы хотя бы понимаете, - напирал он, - что наше обществ уже не в одном поколении дебилизируется. Проще говоря, продолжал он, заглядывая в лежащий перед ним машинописный текст, - страна поражена тяжелым недугом безнравственности, безответственности, безжалостности и многими другими "осложнениями", деформирующими человека и среду его обитания.

Надо ли говорить, что все это повергло меня в уныние. Я мысленно взглянул на себя со стороны и неожиданно узрел нечто, как выразился Приставкин, отягощенное сонмом пороков - и сверх того безобразно деформированное.

- В трибунал его, - бесцветно проскрипел голос справа, дружно поддержанный присутствующими, - Именно для таких - он неприлично выразился - учрежден сей орган в "Апреле".

"Пропал, ни за что пропал", - лихорадочно стучало в мозгу. Страх сковал члены мои. Кажется, я окончательно пал духом. И били по барабанным перепонкам обрывки фраз; "в смерти многих писателей впрямую повинен Союз писателей", "наше воистину проклятое прошлое", "по сути мы перестали быть интеллигентами", "наладить отношения с литовским "Народным фронтом"", "нация эта не помнит себя", "тихое удушение", "железный организм союза", "сколько загублено, изведено, споено живых (?) талантов" и т.д. и т.п. О боже, даже зачастившие в последнее время в СССР эмигранты "третьей волны", похоже, более сдержанны в своей неприязни, чем московские активисты из "Апреля", озабоченные, как они уверяют, судьбой "демократических преобразований в обществе"... Между тем шабаш апрелевцев крепчал.

- Совершается событие, на мой взгляд, необычайное, - изрек председатель. - Мы говорим: человек в опасности, если он бездуховен. Он о п а с е н и обществу, и самому себе.

Зал взорвался аплодисментами и радостными возгласами.

- Движение "Апрель" получает все больший размах. На сегодняшний день около 400 московских писателей стали членами "Апреля". Среди них - А .Адамович, Б. Можаев, А. Рыбаков, А. Вознесенский, В. Дудинцев, Б. Васильев, В. Кондратьев, Б. Окуджава, Ю. Карякин, Н. Ильина, И. Грекова, Т. Толстая, А. Гельман, Е. Попов, А. Черниченко, С. Каледин, В. Корнилов. Заявление о желании войти в "Апрель" сделали Евг. Евтушенко, Р. Рождественский, В. Коротич, С. Аверинцев. Заявили о своем решении вступить в "Апрель" и участвовать в его деятельности побывавшие недавно в Москве Н. Коржавин, В. Войнович, Л. Копелев, А. Синявский. В "Апреле" - цвет нации. Пора от слов переходить к делу... Все силы Союза писателей уходили на борьбу с писателями. В смерти многих писателей впрямую повинен Союз писателей. Он оказался организацией, непригодной для реального осуществления перестройки в литературном деле. Мы говорим о рашидовщине и коррупции, но разве ее нет у нас... Необходимо распустить существующий СП СССР и создать несколько союзов, объединяющих вокруг определенных изданий.

Все вскочили с мест, бросились обнимать друг друга, послышались возгласы "Давно пора!", "Надо брать литфонд", "Да что Литфонд писательские здания!", а одна поэтическая дива подняла такой истеричный визг, что ее силком уволокли в туалетную комнату... Когда срасти немного улеглись, Приставкин продолжал:

- Итак, существующий СП СССР распустить, матчасть поделить, множество союзов учредить. Скажем, центром одного из таких союзов может стать журнал "Знамя", кто-то пожелает объединиться вокруг "Юности". На здоровье объединяйтесь! Сообщаю, в Москве состоялось собрание писателей, выступающих в защиту перестройки. Впервые в рамках Союза писателей организован свой "народный фронт", который объединит все здоровые силы перестройки. Мы хотим протянуть руку всем "фронтам", ибо он и наши учителя и наши союзники. В том числе - Народный фронт Латвии...

Тут он принял воинственную позу и вскричал:

- Не надо забывать плюрализм мнений неизбежно приведет к плюрализму действий. Поэтому главный призыв нашего учредительного собрания; давайте действовать! Если не мы, то кто? Если не сейчас, то когда?