Аркадий Славоросов - Канон

Вместо предисловия — отступление для слабоумных. Рок — не искусство, не неискусство. Слово РОК здесь используется в своём наиболее общем значении — от музыки до манеры сплёвывать сквозь зубы — как некоторая величина, определяющая единство стиля и видения, форма существования, частота вибрации.

Словечко РОК, в государстве не прижившееся толком, полуподпольное, идиотское и полуругательное, оказалось наиболее ёмким, чтобы вместить в себя глубокую бессмыслицу, истошный шёпот улицы, сохранив набивший оскомину скандальный привкус конфронтации. Не мы выбрали его, а оно выбрало нас.

ПОП или Underground — термины из критических статей и обзоров, заморские чучела, младенцы в формалине. К тому же слишком много званных вписываются пересидеть в этом подполье термоядерную бомбардировку Армагеддона, со всеми своими скарбами и родственниками. Да и фонетика охромеет на обе ноги от такого чудовища — Underground, — как переломанный в четырёх местах скелет ископаемого с маленьким черепом хиппи — а мы должны считаться со вкусами жрецов искусства, раз уж с ходу начали крыть по матери. Вот и ПОП — мало того, что льнёт к Арту (а это пахнет содомией), но и звучит вообще по-русски сомнительно: то ли церковный мракобес мерещится, то ли вообще — Жопа.

ХИП живёт на грани восприятия — кто из нас не узнает его в лицо? Великий и могучий! Даже смертельный ночной вздох на незнакомом языке (языке ли) — хиппи — лёгкий, как пыльца бабочки на губах умирающего, он обратил во что-то тёплое и родное — в звук раздавленного клопа — хиппак, в базарное сморкающееся словцо — хиппарь — нет жизни от волосатых пидарасов.

Пусть будет РОК — (Let it Rock) — родившийся из американских скалистых гор, английской шейкерской пляски, из русской судьбы пророчества, угрозы преподавания ботаники гвардейским карабинерам. Читай проРОК, уРОК, куРОК.

РОК, появившийся из ритуальных отправлений городской биомассы, паники и кайфа, любви и агрессии.

РОК не искусство.

По своему действию марихуана, РОК-Н-РОЛЛ, опиум для народа, бензиновая вонь ДАО противоположны всякому творчеству.

Наскальные петроглифы палеолита — не живопись, молитва Василия Великого — не литература, американские молящиеся Моррисона — не песни. Подходить к ним с эстетическими мерками — такой же маразм, как перевешивать иконы из храмов в музеи.

Человек живёт в окружении чудовищ, порождённых рациональным сознанием. Хронос, пожирающий своих детей, Тварное и товарное производство, занимающееся тем же, Нравственность, Психология, Политика — и ещё толпы монстров и божков, охотящихся на человека, загоняющих его в волчью яму Объективной реальности.

Человек — Божья ловитва.

Законнический морализм делает человека культовым автоматом, марионеткой профессионализма, компьютером добродетели. Он живёт в ненастоящем мире, в мире фикций, изящных фракций. Но эти пугала не безобидные огородные страшилы. Теперешние ветряные мельницы отвечают на любую попытку нападения прицельным огнём. У человека, сочинившего самого себя, нет альтернативы.

Его надежда и Бог — искусство — творец самой глубинной и самой безграничной сферы отчуждения. И только новое сознание (в нынешнем хронометраже его называют мифологическим, но здесь столько путаницы), и РОК, как основная его форма возвращают человека к самому себе, в его единственное подлинное ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС (Here & Now).

Here & Now возвращает свободу, ощущение ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС, видение, слияние во ВСЁМ, отсутствие границ и охотничьих красных флагов, загоняющих в тёмный коридор из вчера и завтра, возвращают человеку Настоящее.

Мифологическое сознание разрушает сознание Рациональное. Основная функция РОКа — разрушение, и в первую очередь — разрушение фикции личности, фикции человеческого «я».

Откуда у всемирного потребителя этот неадекватный, мистический страх перед наркотиками, перед противостоянием Нравственности?

Они разрушают Личность.

Почему, оправдывая военный геноцид, общество так злобно карает частное убийство?

На войне гибнут массы, убийца посягает на личность, на Меня.

Откуда, наконец, это суровое табу на самоубийство, особенно суровое у людей, исповедующих идею Бога, обрекающего себя на смерть?

Личность оказывается в плену у самой себя.

Личность — это их единственная и непреходящая собственность, самая устойчивая валюта, и всякая попытка её разрушения и саморазрушения вызывает бюргерскую смертельную ненависть собственника.

«Я» твари скрывает от глаз «Я» Творца.

И вот РОК взрывает ложь и фикцию.

И открывает для бессмертной души новое небо и новую землю, где Всё Реально.

All is Real!

Но вернёмся к нашим длиннорунным барашкам. Back in the Ussr, как поют «Битлз», год 1982, город Москва. Есть ли он ещё в действительности, этот город? Мордор, столица Искажённой Реальности — странные вещи происходят здесь. Время паразитирует на людях, люди обгладывают прошлое и изобретают будущее. Печать, ТВ, искусство громоздят пирамиды фиктивной действительности, разрушают их и строят вавилонские башни из того же материала. Подпольное искусство занимается косноязычными переводами с европейского. Социальная оппозиция хранит цепную преданность своему любимому врагу. Информационные сети выволакивают очередного утопленника, но он смердит, и его сваливают обратно в Лету. Индивидуальное сознание — Павловский пёс, у которого постоянно меняют раздражители, от чего он перестаёт соображать, когда пускать слюни, а когда — лаять. О каком РОКе может идти речь? О каком новом сознании или контркультуре можно говорить, если старое-то изъедено вакуумной коррозией? Основной принцип «двоемыслия» — приказано считать несуществующим — не существует.

Да здравствует Несуществующая Революция! В этой Стране Чудес вот уже пятнадцать лет, как таким образом не существует племя РОКа.

РОК — это несуществующий язык несуществующего племени. Сам хиппи: волосатый, расшитый и раскрашенный — слово. Его мир, от агрессии Гаутамы до миротворчества в околотке — цитата этого языка.

Полуграмотные, претенциозные песенки Морозова и анонимов.

Рёв выломанной из мира истины на сэйшенах «Смещения».

Прикольные клоуза, расшитые галлюцинаторными растениями и насекомыми.

Сюрреалистические фрески и коллажи на стенах подпольных флэтов.

Обрывки фильмов без начала и без конца. Всё более редкие, почти перешедшие в область устных преданий спонтанные демонстрации под лозунгом «Мы хиляем, нам всё по прику, а на душе — в жилу».

Психоделические картинки на полях тетрадей и в выставочных залах.