Неизвестен Автор - Вопросы сюжетосложения

Погружение во внутренний мир, отход от тех социальных проблем, которые были поставлены в "Колчаке и Фельпосе", происходит потому, что на построении рассказа "Древность" сказалось влияние теоретических идей литературного объединения "Перевал", ведущим прозаиком которого был Н. Зарудин. "Древность", впервые опубликованная в литературно-(71)художественном альманахе "Перевала" "Ровесники" в 1930 году, была признана "перевальцами" своей программной вещью. Об этом писали как сторонники, так и противники Зарудина. "Образ птицы проходит через всю поэму, - писал в предисловии к альманаху А. Лежнев, - не просто как символ, но и как видения мира, древнего, лесного, первобытного мира. Картина из Брема оживает с неожиданной силой, с той яркостью, которую дает первоначальная, детская свежесть впечатлений, книжная пыль стирается с восприятия, остаются основные чистые тона"49.

Очень скрупулезное описание охотничьих переживаний героя, доходящее до смакования: "... это сулило еще то новое, тревожное и острое в своей сладкой и сердечной тоске, которое пришло, которое, он чувствовал, повторится опять, которое было сейчас и которое будет еще впереди без конца. Это без конца было особенно сладостно..." - объясняется стремлением придать этим переживаниям обобщающий смысл. Истинно только то чувство, которое так же глубоко овладевает человеком, как в случае охоты. Так же должен переживать любое, в том числе и социальное, чувство человек. Испытываемое героем чувство необходимости в корне изменить нищенское существование лесника Алексея Яковлевича истинно потому, что грязь и нищета его жизни ненавистны повествователю так же, как сладостно чувство охоты.

Такова в самом общем виде мысль автора, формирующая сюжет и композицию "Древности". И автор абсолютно прав в своем отстаивании сложности и непознанности глубин человеческой психологии. .Другое дело, что у Зарудина иногда в погоне за "чистыми тонами" восприятия, на которые его ориентировал А. Лежнев, истинная глубина человеческого характера подменяется мнимой углубленностью, а исследование реальной сложности - заданной усложненностью. Так, простой сюжет "Древности" получил настолько усложненное решение, а жизненный материал настолько возведен в десятую степень воспоминания, окутан мраком памяти, сна, ночи, тумана, что попросту не выдерживает той нагрузки, которую хотелось бы воплотить в нем автору.

Для нас художественная ценность рассказа "Древность" не сводится к утверждению этих в чем-то спорных и полемически заостренных тенденций "Перевала". Сейчас в этом рассказе на первый план выступает прежде всего мастерство его художественной формы. 'Использование особой формы повествования, (72) при которой автор и герой сливаются воедино, при которой даже повествовательные компоненты приобретают выразительную силу, позволило Зарудину достигнуть совершенной передачи тончайших психологических переживаний. Личное начало насыщает эмоциональным зарядом любые описываемые явления действительности. Поэтому не только непосредственное изображение психологического состояния героя, но и описания природы благодаря их преломлению в сознании выступают средством внутренней характеристики. Тончайшие душевные переживания, сливаясь с пейзажем, получают почти физически ощутимое воплощение. Природа отвечает на мельчайшие движения души человека, а человек понимает каждое движение в природе. Изображение окружающего мира становится перевоплощением в него: "Как сладко дремать им (птицам. - Ч. 3.), прижавшись к замшелой, дремучей коре высоко под звездами, над мраком пустынь, когда внизу господствует сумрачнейшая тишина веков".

Картины природы не стали бы столь одухотворенными и психологически насыщенными, если бы не были в этом рассказе особым образом ритмически организованы. А. Лежнев недаром назвал этот рассказ поэмой. Принципы ритмической организации целых абзацев, перифраз, перечислительная интонация, ассонансы - все это помогает обнаружить, что данный художественный текст строится с учетом закономерностей лирического текста. "Здесь, именно здесь давным-давно, весною, когда заволжские ветра становятся тревожными и влажными, проносился я, минуя гудящие лесные полустанки, с их штабелями бревен, пахнущих морем, бесконечные мосты над снежными еще тростниками, семафоры, уездные станции". Здесь выражена не столько пространственная характеристика места действия, как в эпосе, сколько чувство святости для автора этих мест и связанных с ними воспоминаний, которые вот-вот промелькнут и уйдут из памяти, как мелькали и уходили когда-то эти места мимо окон теплушки. Столь необходимый лирическому тексту ритм создается в "Древности" то анафорическим началом частей предложения: "Ветер шуршит в застывших кустах сирени, ветер свистит и качает звезды"; то чередованием определенного числа ударений: "А птица сидит наверху (3), где особенно тоскливо и ветренно (4), где вершины ходят с пронзительным криком (5), непостижимая на своем сучке (3), одна во всем мире (3)".

К сожалению, такое разнообразие средств психологической .характеристики и передачи мельчайших движений человеческого сердца осталось во втором рассказе "вещью в себе", не привело к созданию сложного человеческого характера. После прочтения рассказа, после того как, сливаясь с ночными сумерками, "охот(73)ники уходят все дальше и дальше", для читателя все же личный повествователь остается terra incognita. В отличие от рассказчика в "Колчаке и Фельпосе", повествователь в "Древности", как основной изображенный здесь характер, остался нераскрытым, неясным как тип человеческого поведения. Над всем преобладает авторская идея, стремление опоэтизировать сложные инстинктивные стороны человеческой личности. Сама неопределенность характера являлась в какой-то степени целью автора, утверждающего таким образом сложность и непознаваемость глубины человеческой души.

Но, хотя в "Древности" и нет социально-конкретных характеров и больших общественных проблем, опыт этого рассказа оказался для его автора очень существенным. Значение "Древности" в творческой эволюции Зарудина-прозаика состоит прежде всего в том, что рассказ построен на материале природы. В "Древности" впервые в прозу Зарудина вошел и стал предметом изображения очень близкий автору жизненный материал. Герои и проблемы "Колчака и Фельпоса" были во многом заимствованы, а "Древность" живет тем, что питало все творчество Зарудина, вначале его поэзию, затем - прозу. Родная русская природа и все, что кровно связано с нею, было для Зарудина жизнью сердца и сердцем творчества. Эта природа в ее первозданной свежести и непознанном величии впервые в прозе получила на страницах "Древности" блестящее воплощение. Не случайно, что именно с 1929 года, после того как был создан этот рассказ, Зарудин все реже обращается к поэзии. В "Древности" была найдена сюжетно-композиционная структура, дающая возможность самовыражения в прозе. Недаром во второй части рассказа (главы 4, 5, 6) повествователю передано имя автора - случай в литературе не столь уж частый.