В. Пономарёв - Тайны знаменитых фокусников

Часто корсет изготавливают из медной трубки. Ее сжимают, делая плоской, потом выгибают, придавая нужную форму. Еще проще спаять футляр из толстой жести. Ширина отверстия в футляре не более 5 мм. Чтобы корсет не гнулся, верх и низ его делают из двойного слоя жести. Особенно тщательно необходимо выгнуть все изгибы, чтобы при протыкании казалось, что «игла» идет прямо сквозь тело. На рис. 44 пунктиром показан путь «иглы» в футляре.

Для номера нужна атласная лента любого цвета шириной 4–5 см и длиной 2 м.

Секрет фокуса. Публике вначале показывают настоящую стальную иглу. Затем иллюзионист кладет ее за прикрытие на столе. Прикрытием могут служить палочки, коробки, глубокая складка скатерти. Из-за прикрытия фокусник вынимает имитацию иглы, широкой стороной показывает ее зрителям, которые должны быть убеждены, что это настоящая игла. Затем, взяв имитацию иглы левой рукой, недалеко от ее тупого конца, фокусник продевает атласную ленту в «иглу», левую руку продвигает к середине, а конец с лентой опускает вниз.

Ассистентка заранее надевает «корсет» под платье. Входное и выходное отверстия «корсета» задрапировываются оборкой или складкой.

Иллюзионист, подойдя к ассистентке, берет левой рукой «иглу» около острого конца, плавно вводит ее внутрь «корсета» и продвигает, передвигая руки. Когда «игла» достигает выходного отверстия, фокусник поправляет сзади складки, давая «игле» возможность легко выйти наружу.

«Игла» проходит как бы сквозь тело. Ассистентка, плавно поворачиваясь, показывает, что оба конца «иглы» торчат из ее туловища. Вытянув «иглу», исполнитель выдергивает из нее конец ленты и быстро отдает помощнику. Тот незаметно на столе обменивает ее на настоящую (на всякий случай: зрители могут попросить показать им снова иглу).

В 1932 г. иллюзионист А. А. Вадимов (сценическое имя Алли-Вад) усовершенствовал трюк «Протыкание стальной иглой». Номер был усложнен: теперь человек, «проткнутый» иглой со вдетой в иглу лентой, сходил с ленты.

Рекламные плакаты этого интересного исполнителя выходили с такими заголовками: «Алли-Вад — человек с таинственными руками». Не только с таинственными, но и поистине золотыми. Алли-Вад изобрел много трюков, разгадал многие трюки зарубежных коллег, усовершенствовал их и сам изготовил сложную иллюзионную аппаратуру.

В 1934 г. в ленинградском цирке Алли-Вад для постановки феерии по повести Н.В. Гоголя «Ночь накануне Ивана Купала» разработал систему «подземного хозяйства». Теперь такая система как с двумя, так и с тремя люками, соединенными ходом за занавес, широко применяется во многих цирках.

Алли-Вад изобрел аппарат «тамбурин». Фокусник демонстрировал широкий, но тонкий шестигранник, стоящий на ножках. Зрителям было ясно, что спрятаться за стенками такого шестигранника невозможно. Затем шестигранник с двух сторон закрывали бумагой, фокусник прорывал бумагу и вытягивал оттуда ленту, потом из «тамбурина» выскакивали две девушки.

Рис. 45. Кио-старший в образе загадочного индуса

Необычайно много сделал для иллюзионного жанра Эмиль Теодорович Кио (1894–1965). «Первый колдун России», как его называла пресса, облагородил искусство фокусников, придал ему аттракционный характер, превратил фокусничество в «волшебное» ревю. Свыше двадцати лет Кио-старший выступал в образе загадочного индуса.

Кио появлялся в чалме и пестром халате, в сопровождении пышной свиты из очаровательных девушек и лилипутов. Он вершил свои колдовские деяния на фоне резной арки в стиле ориенталь. Позднее Кио-старший создал иной образ — респектабельного концертанта. Безукоризненный фрак, на носу изящные очки без оправы. Это был человек, который знал нечто, неведомое другим.

Много впечатляющих, непостижимых для публики номеров показывал Кио-старший. Каскад фокусов в быстром темпе ошеломлял зрителей. Например, иллюзион «Девушка и лев». Очаровательная девушка по мановению руки Кио превращалась в грозного льва Урала.

…На середину сцены выкатывалась стоящая на длинных ножках с колесиками пустая клетка. Зрители могли осмотреть ее со всех сторон. Потом к ней подкатывается лестница и в клетку заходит ассистентка. Клетка накрывается покрывалом, а лестница убирается. Потом покрывало срывается — и в клетке оказывается лев.

Первый секрет трюка — клетка, состоящая из двух частей: та часть, которую видят зрители, и потайная часть, отгороженная перегородкой. Когда клетку выкатывают на сцену, то ее подвозят тыльной стороной к самому занавесу. Зрители могут осмотреть клетку, но они в действительности видят лишь перегородку, окрашенную в тот же цвет, что и занавес.

Рис. 46. Иллюзион «Девушка и лев»

За перегородкой расположен потайной отсек шириной примерно 50–70 см, в котором находится лев. В передней части клетки, в полу, имеется потайной люк, незаметный зрителям. Ассистентка поднимается по лестнице и заходит в клетку. А потом на клетку накидывается покрывало. Под покровом покрывала ассистентка открывает люк и одновременно убирает перегородку, которая разделяет человека и льва. Перегородка опускается на пол клетки, а девушка скрывается в люке, покидая клетку и оставляя льва в одиночестве.

Второй секрет трюка — лестница, в которой есть дверца, располагающаяся под люком клетки. Покинув клетку, ассистентка через люк заходит внутрь лестницы, которую увозят.

Дело Кио-старшего продолжают его сыновья Эмиль и Игорь, дополняя творческое наследие отца собственными находками. Между братьями идет дружеское соревнование. В нем нет и не будет побежденных, поскольку выигрывает зритель, побеждает искусство, о котором поэт сказал:

Чудеса вершил и прославленный артист эстрады Арутюн Амаякович Акопян, которого называли «королем магии». Когда он выходил на сцену — легкий, изящный, веселый, в его распоряжении были только руки. Это был поразительно ловкий, неуловимый инструмент. Напевая, словно играя, Арутюн Акопян творил на глазах у зрителей магические чудеса. Не все знали, какой огромный труд скрывался за этой непринужденной ловкостью.

«Даю уроки волшебства», — говорил «король магии», не скрывая своих секретов.

«Мы любим фокусника не за то, что он обманывает, а за то, что «волшебник», — написал об Акопяне Андрей Максимов. А Роберт Рождественский посвятил ему такое четверостишие: