Корюн - Житие Маштоца

11

"И вот тех, которые были собраны из отдельных и разрозненных племен, он (Маштоц) связал божественными заветами н сделал их единым народом". Корюн.

Нам остается ответить еще на один вопрос: каково историко-литературное и источниковедческое значение "Жития Маштоца"? Является ли этот памятник полноценным отображением великого события - возникновения армянских письмен?

Видимо, этот вопрос возникал и у армянских писателей V века. Отдавая должное дарованию Корюна. все же они молча протестовали против восхваления лишь одного Маштоца и вследствие этого в некоторой степени умаления роли католикоса Саака. По труду Корюна высокообразованный католикос являлся лишь советчиком, ходатаем и неустанным переводчиком Библии, а Маштоц инициатор, изобретатель, учитель, наставник, одним словом, подлинный вождь всего движения, который всюду поспевает, где в нем нуждаются. И это обстоятельство не удовлетворяло многих современников. Этим, пожалуй, можно объяснить и то, что Мовсес Хоренаци обещал "возвышенным словом достойно прославить отца нашего89, который, родившись смертным, оставил по себе бессмертную память", "но, боясь обременять читателя пространною речью, - говорит он, - мы откладываем говорить о нем в другом месте и в другое время вне этой книги, как мы обещали еще в начале нашего повествования"90.

Точно такого же мнения придерживается Лазар Парпеци, который, отдавая должное Маштоцу, как энергичному изобретателю и школьному деятелю, все же считает руководителем всего дела просвещения народа католикоса Саака, ибо фактически Маштоц не может сделать ни шагу без санкции или же без задания его. Саак возглавляет и группу переводчиков, включая и Маштоца, ибо без него "никто не посмел бы приняться за такое серьезное и важное дело, как перевод Библии с греческого на армянский язык, ибо никто не был так научно осведомлен в знании греческого языка"91.

И вот, все собрание деятелей во главе с царем Врамшапухом и Маштоцем просят Саака возглавить дело перевода Библии на армянский язык. Саак соглашается, переводит книги и руководит всем движением. Можно без всякого преувеличения сказать, что большая часть повествования Лазара Парпеци касается именно католикоса Саака.

Думается, такое умонастроение как у Мовсеса Хоренаци, так и у Лазара Парпеци должно было вызвать к жизни. какое-то произведение, полнее освещающее роль Саака в этом общенародном движении. Судя по сведениям Лазара, такое произведение уже имелось в его распоряжении, ибо его данные по линии Саака отличаются от имеющихся у Корюна.

Какое же это произведение и кто автор его?

В древнеармянской письменности сохранились списки-перечни армянских историков и летописцев. Так вот, в шести списках-перечнях из семи сохранившихся. вслед за Корюном или рядом с ним упоминается Хосров (Хостров-диалект, форма), которому приписывается исторический труд, посвященный католикосу Сааку. В IX списке по Армянской библиологии (V-XVIII вв.) А. С. Анасяна имеется: 7-ой (по порядку). "Корюн Чудесный, который повествовал былое", 8. "Хосров Могучий, который повествовал", а в XIII списке имеется:

5. (по порядку). "Корюн переводчик - История св. вардапета Месропа", 6. "Хостров (sic) переводчик -История св. патриарха Саака"92.

Кто же этот Хосров? Не тот ли Хосровик-переводчик, упомянутый Лазаром Парпеци, который не успел дойти до пределов Армении, по дороге умер, так как в стране подняли вой против него? Да и произведение под таким заглавием пока что нигде не найдено, но, что когда-то оно имелось, в этом не приходится сомневаться.

Теперь перейдем к оценке труда Корюна как первоисточника истории Армении. Конкретно укажем его достоинства с точки зрения источниковедения.

Этот вопрос неоднократно ставился в армянской филологической науке. Ответы оказались весьма разноречивыми. Одни умаляют историческое и источниковедческое значение этого маленького по объему памятника и, напротив, превозносят его историко-литературную ценность; другие, признавая некоторую недостаточность исторических сведений в нем, все же считают его автора "единственным достоверным историком шестидесятилетнего периода (384-441 гг.)" Первую группу ученых представляет Норайр Бюзандаци93, а вторую - Г. Фынтыглян94. Проф. М. Абегян. в основном придерживаясь выводов последнего, иначе аргументирует свои положения. "При оценке произведения данного типа, - говорит он, - прежде всего надо иметь в виду тему и план автора, т. е., что он хотел написать, а также эпоху его". Так вот, Корюн с первых же слов говорит, что он намерен писать "о письменах... о том, когда и при каких обстоятельствах были они пожалованы и рукою какого мужа была проявлена эта новая милость божия, а также о светлом учении того мужа и об ангелоподобном монашеском благочестии его"95. Раз планировал он писать в этом разрезе, а не историю Армении, мы не вправе требовать большего. "Он прекрасно осуществил то, что планировал"96.

М. Абегян обоснованно отвергает все выпады Н. Бюзандаци и его последователей против Корюна, осмеивающих последнего за то, что он считает этот маленький труд "сверх сил своих" и просят "их всех молитвами своими присоединиться... дабы смогли мы... успешно и устремление плыть по широко катящимся волнам наставнического моря"97. Корюн обращается за моральной поддержкой к своим однокашникам. Близкие люди, питомцы Маштоца должны поддержать его, чтобы "плыть по волнам наставнического моря".

Это были тяжелые времена. всюду шли внутрицерковные споры, распри; ереси развернули свою деятельность против "православия". Ефесский вселенский собор (431 г.) вел борьбу против несторианства, против Теодора Мопсуэстского и т. л. Армянская церковь не могла остаться безучастной в этой борьбе. Малейшее отклонение от учения официальной церкви могло ввергнуть ее и адептов ее в беду. Вот поэтому и Корюн желает заручиться моральным содействием сотоварищей.

Критики Корюна недовольны и его вторым длинным предисловием, находя его лишним. М. Абегян доказывает необходимость такого предисловия в условиях борьбы разных общественных течений внутри страны.

Корюн, по мнению М. Абегяна, не намеревался писать историю Армении своего времени. В "Житие Маштоца" биограф не останавливается, молча проходит мимо многих исторических событий, однако нельзя говорить, что "она (эта книжка - К. М.-О.) не имеет никакой ценности как историческое произведение". Это неправильно. "Она имела и имеет весьма большую ценность. Достаточно сказать, что, не будь этой книжки, мы знали бы мало что и то сомнительного характера о таких важных событиях, каковыми являются возникло" вение армянских письмен и литературы"98.

По книжке Корюна "мы ясно себе представляем разумно намеченную и затем последовательно претворенную в жизнь деятельность, а главный деятель ее. Маштоц, выступает как одаренный и влиятельный муж, преисполненный неисчерпаемой энергии, который живет думами и заботами о родном армянском народе и его закавказских соседях, постоянно разъезжает по районам и странам, всюду инструктируя и укрепляя начатое им дело просвещения народа"99.