Александр Афанасьев - Поэтические воззрения славян на природу (Том 1)

______________

* Гримм указывает на обычай носить петуха на праздник весны. - D. Myth., 724.

** Сравни в Ж. М. Н. П. 1842, X, ст. Эрдмана, 37.

*** Послов. Даля, 1065; Терещ., V, 163; Этн. Сб., VI, 87; Сементов., 14, 15; Номис, 299; Вест. Евр. 1829, XI, 88; Рус. прост, праздн., I, 79, 98; D. Myth., 568, 635-6.

**** Der Ursprung der Myth., 210, 215.

***** Кульда, 1,74; Westslaw. March., 104-7; сравни у Валявца, 171-4.

****** У греков птица эта считалась посвященною Аресу. - Der Urspr. der Myth., 213.

******* Гануш, 175.

******** Nar. zpiewanky, II, 74.

********* Этн. Сб., II, 58; VI, библ. указ., 15; Нар. сл. раз., 148-9; Черты литов. нар., 97.

********** Этн. Сб., II, 58,133; Сарат. Г. В. 1851, 29; Херсон. Г.В. 1852,12; Абев., 228; Лузин., 159; Черты литов. нар., 97.

*********** Записки Авдеев., 140-2; Нар. сл. раз., 139.

************ D. Myth., 1087.

************* Этн. Сб., VI., 130.

************** От кричать, как плакса от плакать.

*************** Этн. Сб., 1,218.

**************** Иллюстр. 1846,332.

***************** Архив ист.-юрид. свед., I, ст. Кавел., 12.

Как представитель дневного рассвета, огня и молний, петух в мифических сказаниях изображается блестящею, красною птицею. В наших сказках известен тот же петушок-золотой гребешок, который играет такую важную роль в мифологии скандинавской. Он сидит на высоком небе и не боится ни воды, ни огня: брошенный в колодец, он выпивает всю воду, а брошенный в печь заливает этой водою огонь*. Эдда говорит о светло-красном петухе с золотым гребнем, который криком своим будит блаженных героев, пребывающих в валгалле, и призывает их на битву (битва = гроза). По свидетельству одной немецкой сказки, на всемирном дереве-туче восседают три петуха: медный, серебряный и золотой, которые таким образом заступают место молниеносного орла (см. гл. XVII). В противоположность светлому петуху валгаллы, в подземном царстве Геллы поет другой петух - черный. Арабы и персы также противопоставляют петуха черного, демонического - петуху белому, восседающему на троне небесного бога**. В области языческих представлений особенно замечательно то, что один и тот же поэтический образ часто служит для обозначения как силы светлой, благотворной, так и противоположной ей силы темной, губительной; только цвет, придаваемый мифическому олицетворению, из белого, красного, золотого изменяется в черный, мрачный. Такое воплощение божественных и демонических сил в одинаковых образах условливалось древнейшими воззрениями человека на природу. Тьма распространяется в природе с такою же быстротою, как и свет, и потому если утренняя зоря уподоблялась взлетающей на небо златокрылой птице, то нисходящая на землю ночь так же уподоблялась птице, только с черными крыльями, которыми она покрывает весь мир. Туча, как уже было указано, олицетворялась в том же образе. С одной стороны, ради блеска сверкающих в ней молний она могла назваться огненною или златоперою птицею; но с другой стороны, ради того мрака, которым она одевает небо и который заставил уподоблять ее ночи, туча необходимо должна была представляться черною птицею. Одно и то же явление природы при разных условиях могло быть и благотворно и враждебно для человека, и смотря по этому он придавал ему тот или другой характер. Тучи несут на своих крыльях не только дожди, напояющие нивы и дающие урожай; несут они и разрушительные бури, холодные вьюги, град и снега, порождающие на земле бесплодие, голод и смертность. Первобытные народы, в большей части своих поэтических сказаний, изображали их существами демоническими; самое представление ада, с его неугасимым огнем и в то же время - безысходным мраком, возникло из этого древнейшего воззрения на грозовые тучи (см. гл. XXII). Вот почему тогда, как в царстве светлых богов, творцов земного плодородия, поет (267) красный петух, - в царстве дышащей смертию Геллы слышится крик черного петуха. О вещем вороне сохранилось предание, что он создан был белым как снег и кротким как голубь; выпущенный из ковчега, он накинулся на падаль и не воротился к Ною с вестию об окончании потопа: с той поры он сделался черным и кровожадным. Хорутанская сказка*** сообщает более древние черты этого предания: могучий богатырь убил нечистого духа (змея-тучу), вместе с его любовницею ( = облачною женою), и рассеченные на мелкие части тела их размыкал по широкому полю. Прилетели ворон и ворона и стали пожирать трупы; ворон зобал одного нечистого, и за то он весь черный, а ворона и бела и черна, так как она зобала и нечистого, и его любовницу. Сербы, рассказывая о каком-нибудь чрезвычайном или сомнительном событии, выражаются так "не случалось этого с тех самых пор, как почернел ворон!"**** В означенной басне сохраняется воспоминание, что некогда ворон служил поэтическим олицетворением светлого весеннего облака, которое, мало-помалу сгущаясь (= как бы пожирая в себя подымающиеся от земли испарения и туманы, эти останки разбитого грозою демона-змея), темнеет и делается из белоснежного, подобного лебяжьему пуху, черным, как вороново крыло.

______________

* Н. Р. Лег., 33; краинцы рассказывают о кочете, который сидит на небесном престоле и бережет "boiije jestvine" (Эрбен, 260).

** Симрок, 7-8; Andeutungen eines Systems der Myth., 191-2.

*** Сб. Валявца, 111-6.

**** Об историч. нар. песнях сербов, Казань, 1854, 11. Греческая басня говорит, что ворон превращен из белого в черного за то, что принес Аполлону печальное известие о неверности его подруги.

И в языке и в мифических сказаниях ночь и туча принимались за метафорические названия смерти; быстролетный ветр, как приноситель зловредных испарений, также роднится с понятием мора, заразы, на что прямое указание находим в слове поветрие. Отсюда понятно, почему народные загадки представляют Смерть птицею:

На море на окиане,

На острове на Буяне

Сидит птица Юстрица (или: Вертяничка);

Она хвалится-выхваляется,

Что все видала,

Всего много едала

И царя в Москве,

Короля в Литве,

Старца в келье,

Дитя в колыбели*.

______________

* Сахаров., 1,91; Этн. Сб., VI, 109.

Из того же воздушного океана, откуда ниспосылались семена жизни (= плодотворящий дождь), прилетала и грозная птица смерти. Другая загадка так изображает Смерть: "стоит дерево, на дереве цветы, под цветами котел (или: корыто), над цветами орел - цветы срывает, в котел бросает; цветов не убывает, в котле не прибывает"*. Дерево - мир, цветы - люди, орел - Смерть, котел или корыто - гроб. В апокрифическом сказании, известном под именем "Сна Богородицы", Христос вещает грешникам: "пущу на вас птахи - черные-носы железные, которые летают и кричат и мелькают, у которых злое поветрие будет"**. В некоторых местностях России простой народ представляет холеру в образе огромной черной птицы, летающей по ночам: над чьим домом машет она своими крыльями - туда и является болезнь***. Также и чуму считают летающею уткою, у которой хвост и голова змеи(268)ные****, т. е. образ птицы сливают в одно представление с образом мифического змея. В Подольской губ. верят, что нечистый может являться в виде черного ворона; через чей двор перелетит каркающий ворон - там будет падеж скота - примета, существующая и на Руси, и в Германии*****, в средние века признавали ворона посланником дьявола******. Поляки думают, что черт преимущественно является в виде совы; если крестьянин заслышит голос этой птицы в лесу, то, убежденный, что над ним потешается нечистый, крестится и спешит скорее убраться домой*******. По русскому поверью, нечистая сила вылетает из ада в образе птиц********. Народные приметы крик и прилет хищных птиц принимают за печальное предвестие чьей-либо смерти. Замечательно, что буря и повальные болезни равно приписываются взмаху крыльев различных птиц; Моровая дева, по мнению поселян, куда захочет наслать болезнь - в ту сторону машет платком.