Илья Смирнов - Время колокольчиков

— Андреи, есть в зале Андреи? — кричал Свинья.

— Есть!

— Ну так держите… бодрее!

В конце представления, от которого старенький дом вибрировал, как стиральная машина, появились люди в форме. Одновременно через выход № 2 быстро испарялась аудитория, согласно пожарному расписанию.

— Что здесь происходит? — спросил старший в патруле.

— День рождения, начальник, — спокойно отвечал хозяин: в его мозолистой руке уже появилась чья-то ксива с днем рождения аккурат в эти дни.

— Какой-такой день рождения, когда здесь одни евреи? — удивился начальник и, приглядевшись к кубинскому студенту Мануэлю, добавил: — И негры.

К счастью, стража порядка предпочла взять с собой из салуна в качестве трофеев не пьяных ленинградцев, а несколько бутылок портвейна.

С тех пор у нас со Свином и его поросятами установились дружеские отношения. Даже сердечные. Периодически ' они наезжали с концертами, вплоть до того, что 1 мая (!) 1983-го года играли в Люберецком Дворце культуры. В течение этих двух лет с АВТОУДОВЛЕТВОРИТЕЛЯМИ происходила, простите за каламбур, творческая эрекция. От примитивных подражаний группа постепенно переходила к самостоятельным работам, чему мы все радовались. В фольклорной манере бьша выдержана песня «Батька Атаман», которую позже пели не только другие рок-музыканты вплоть до АЛИСЫ, но и простые советские люди в застолье.

Слова «Атамана» написали панк-интеллигенты — бывший студент ЛГУ Игорь «Нехороший» и Михаил «Солидный». Первый известен был еще и тем, что написал такой ленинградский шедевр как «Катькин садик»:

Далее разрешите не цитировать. Свинья, как и Аркаша Северный, спокойно относился к использованию чужого творчества. Мотивы, находки шли к нему и от него без таможенных ограничений, без дискуссий по поводу интеллектуальной собственности. Вот в таком фольклорно-северном направлении и должна была развиваться группа «веселых шалопаев» по творческой программе, которая наметилась в 1983-м-году. Но… То ли общественные условия, то ли неумеренное употребление того, чего не следует употреблять неумеренно, прервало этот процесс на полуслове.

С середины 70-х в Москве работала акустическая, но любимая рокерами (а также дошкольниками, пенсионерами и всеми остальными) группа ПОСЛЕДНИЙ ШАНС. Она на очень высоком профессиональном уровне совмещала традиционный детский репертуар (два года выступлений в кинотеатре «Баррикады» перед мультиками, сопровождение к радиопередаче «КОАПП» етс) с лирикой Есенина и Гумилева. Группа, тем не менее, оставалась независимой и выступала на неофициальных концертах. Ее лидер Владимир Щукин, помимо ШАНСА всерьез увлеченный церковной музыкой, предпочитал писать песни на слова известных поэтов. Что не устраивало его соратника Сергея Рыженко, уже знакомого читателям по «химическому» концерту — скрипача с двумя незаконченными высшими образованиями. Знаменитое соло «Маленький кузнечик на скрипице играл» — это его скрипка. Не прекращая работать с ШАНСОМ, многостаночник Рыженко в 1982 г. одновременно устраивается на заработки в росконцертовскую МАШИНУ и организует собственную электрическую панк-шоу-группу ФУТБОЛ. Обратите внимание на «бытовой» реализм в названиях: КИНО, ЗООПАРК, ДК — где красивые имена 70-х?

Если бы Рыженко в своем панк-театре просто копировал «братьев по классу» из-за кордона, результат получился бы аккурат обратный желаемому: вместо демократизма — изощренное эстетство. Но его ФУТБОЛИСТЫ на сцене — обычные ребята с рабочей окраины РСФСР, bxedxhe «погулять и выпить пива». Кстати, в перерывах жена лидера группы Валя Кашпурова натурально разносила по залу пиво и колбасу. Видимо, из-за таких экстраординарных расходов творческий путь группы оказался недолог.

Студенты 3-го Мединститута, основавшие бесшабашную команду ЗЕБРА, балансировали между хардом, панком и собственного изобретения стилем «бунт-рок». В день смерти Брежнева бунтовщики забаррикадировались в Спорткульткомплексе на ул. Вучетича и, открыв окно, выходящее на винный магазин, веселили народ танцевальными мелодиями, пока официальные товарищи ломали двери. На допросе в деканате вокалист Олег Ухов с невинным видом объяснял, что они «репетировали с утра и ничего не знали о народном горе».

А хулиганство группы МУХОМОР приобрело международный резонанс. Впрочем, никакого отношения к року эта группа не имела — она объединяла пятерых московских авангардных художников и происходила из недр того самого анархо-комунистического клуба «Антарес», к которому принадлежали Лелик и ваш покорный слуга (1978 г.). МУХОМОРЫ называли себя никому не понятным словом «концептуалисты», но не успели еще приобрести самовлюбленной серьезности нынешних упакованных валютой авангардистов, и народ их любил просто как «веселых шалопаев» (воспользуюсь еще раз формулировкой их ленинградского коллеги и собутыльника).

Хэппенинги МУХОМОРОВ, к примеру, происходили так: вывозили публику, как на маевку, за город, в лесную чащу, а там из-за кустов выходили бравые ребята в хаки с ружьями и оглашали приговор: «Сейчас один из вас будет расстрелян!» С француженкой, которая не поняла русского концептуального юмора, случилась истерика… Когда началась война за Фолкленды, МУХОМОРЫ отправили письма М. Тетчер и аргентинскому президенту Галтиери, где на фоне матерных выражений требовалось: «немедленно очистить Фолклендские — тире — Мальвинские — тире — Мухоморские острова», их исконную территорию. Как ни странно, у МУХОМОРОВ еще оставалось время писать картины, которые выставлялись то в лесу, прибитые к деревьям, то у Лелика в «Салуне», то в клубе «Рокуэлл Кент» (где каждый из членов группы представил изображения четырех других в одеяниях монархов разных стран и эпох). Но что всемирно-исторического могли принести упражнения «мухомора» Алексиса Каменского с магнитофоном «Комета», на который он вознамерился записать звуковой коллаж из популярных мелодий и вокальных опытов своих коллег, если им медведь немного оттоптал уши? Несмотря на саморекламу этого «Золотого диска» («Отцы новой волны в СССР!») вряд ли кто-то ожидал от их вторжения в музыку большего эффекта, чем от вторжения в мировую политику. Но в тот вечер, когда по Би-би-си на музыку А. Пахмутовой навалился бодрый голос еще одного «мухомора» Свена Гундлаха: «Молодой солдат стройбата, весь от горечи шатаясь, вдруг ворвался в инкубатор, грязно, матерно ругаясь!», изменилась судьба не только авторов «Золотого диска» (из столичного инкубатора крамолы как раз в стройбат), но и советской рок-музыки. То, что они придумали, потом называли по-разному: и по-научному «неоконформизмом», и на жаргоне — «стебом». В общем, веселое отпевание официальной культуры и идеологии в ее собственных ритмах. Эту эстетику позже разовьют ДК, ОБЛАЧНЫЙ КРАЙ и еще позже загубят десятки бездарных эпигонов.