Казимир Малевич - Том 4. Трактаты и лекции первой половины 1920-х годов

Таким образом, свет <���знания> почти во всех проявлениях человеческой жизни играет как бы окончательную роль и доминирует над всем светом. Свет знания — это высшая по качеству лампа, дающая абсолютную силу яркости, только с этой лампой человек уничтожит мировой мрак, рассеет его как единственного врага, скрывшего все ценности подлинные, оставля<���ющего> для человека только впечатление, предположения, оставля<���ющего> для него не мир как подлинность, а мир как представление.

Мы имеем две силы, одну силу — мировой мрак, другую — знание. Это непримиримые враги, которые борются не на живот, а на смерть. Знание преследует мрак, уносящ<���ий> с собой подлинные истины и причины, <���но> мы имеем одну надежду, что в будущем победим <���мрак>; неизвестно, какую имеет мрак надежду. Отсюда возникают, я бы сказал, две философские дороги, одна оптимистическая, другая скептическая. Одна опирается на радость победы в будущем, другая относится скептически к этому будущему.

Так, например, в новых течениях, хотя бы того же Супрематизма, скептицизм существует <���по отношению> и к будущему, и к науке и знанию, и к тем ученым, которые задались во что бы то ни стало построить такой ключ, которым возможно было бы отпереть замок природы, забрать из его таинственных склад<���ов> все ценности. Для этого над изобретением такого научного ключа работает наука и изобретатели.

Но для меня лично, принадлежащего в <���этом> случае к скепти<���кам>, подобная затея является странной, так как не известно, существует ли прежде всего замок у природы и существуют ли ценности. Вся культура для меня представляется тем мастером, который взялся сделать ключ к тому замку, которого не знает. Факты огромной галереи научных приборов представляют собой только попытку построения отмычек или ключей, и то, что их много, доказует, что замок не известен. Если бы известен был замок, мастер бы построил один ключ.

Итак, Супрематизм как беспредметность относится <���…> скептически к работе этого мастера, изображающего свет в лампе знания, имея надежду в будущем осветить вселенский мрак и найти спрятанные ценности, чтобы обогатить себя.

Стремление к свету и потребность изобретения осветительной лампы уже доказует мне, что человек не представляет <���собой> того совершенства, <���каким> обладает природа. Она не имеет и не изобретает лампы, светящиеся в астрономическом пространстве. Солнца для нее имеют такое же значение, как и не светящиеся спыления.

Существуют, возможно, взаимные материальные тяготения, которые через взаимную реакцию дают слепые результаты, лежащие вне знания и законов. Возможно, существует тяготение целого ряда «нечто», которое называется или окрещено именем материальных вещиц, которые в свою очередь представляют собой результат реакций бесконечных «нечто».

Таким образом происходит вечный процесс спыляемости и распыляемости одно<���го> вида или формы в новый вид абсолютного неизменного вещества.

Есть ли в природе какая-либо сознательная потребность в этом, есть ли <���в ней> заведомо обдуманная работа действия — неизвестно; но я полагаю, что нет.

Возможно, что люди могут считать, что сотворение солнца было заведомо предусмотрено, и, следовательно, оно построено с обдуманной целью освещения земли, согревания ее для того, чтобы людям вырастить плоды, их согреть и сделать им день на земле. Луна тоже создана как ночной свет для тех, кто не успел прийти домой до захода солнца. Рассуждая так, возможно видеть весь логический смысл заданности <���замысла> мирового разума, строившего для человека вселенную.

Но, к сожалению, дело обстоит не так, такое рассуждение только будет измерением собственного обстоятельств<���а>. Возможно, что наше рассуждение и <���наше> существование будет одним из процессов взаимных реакций, и все от этого результаты и выводы будут в ряду бесконечных процессов в мировом пространстве, простых слепых тяготений, не имеющих в своем действии не только последовательных, логически развиваемых движений и знаний, но и непредвидимое действие или результат от взаимного соединения. Возможно, что возникновение солнца или температуры огня и произошло от нарушения покоя одних «нечто» другими. Здесь возможно предположить насильственный акт, который человек посчитал моментом катастрофическим, но так как в природе признано абсолютное существование никогда не исчеза<���ющ>его вещества или энергии, то та или иная взаимная реакция не будет катастрофической, так как нет той температуры, которая сожгла бы или заморозила это «нечто», или вещество.

Последнее мое раз-суждение завело бы меня ко многим <���другим> вопросам и ответам, и высказанная мною мысль в данный момент сводится к тому же <���рассуждению о> существовани<���и> света. Я хочу указать только на то, что возможно ли оправдать труд изобретения такой лампы или ключа, котор<���ый> раскрыл <���бы> нам подлинное причин и истин. И второе — <���хочу> указать, какую роль во всех явлениях играет свет вообще и свет знания <���в частности>. Таким образом, я подошел к нескольким живописным решениям проблемы света, пленеризма, или пуантилизма, и кубизма, а также технического практического искусства, указал три или четыре призмы, в которых свет принимал новые реальные формы и значения. Также упомянул и о Супрематизме, <���отметив,> что через его призму существующие реальности света вообще, или света знания, <���не проходят, они> не существуют вовсе. Его призма не преломляет мир явлений ни внутри меня лежащ<���ий>, ни вне <���меня>; <���Супрематизмом> не преломляются ни духовные, ни практические явления. Из его абсолютной философии вытекает, что нет ни во мне, ни вне меня вещей, что мир как представление еще не представляет вещи, что и воля моя их не может создать, так <���как> нет того, что можно было бы познать и из чего построить познавательные аппараты.

Живописная наука работала над выявлением через свет в одном случае формы, в другом — света, в третьем — цвета, в четвертом — конструкции. Из предыдущего рассуждения о свете возможно построить график, который укажет, что движение света как цвета происходит в центрах построенных человеческих культур, что каждая культура есть не что иное, как призма, в которой преломляется познаваемая подлинность. Но все несчастье в том, что каждый построенный аппарат культуры преломляет одно и то же {вещество} во всех цветах радуги, а сам не выявляется в своем конечном. Существует культурная линия, на таковой линии образуется целый ряд пунктов, в которых происходит скопление энергии, направленной в ту или иную сторону возникших обстоятельств и потребностей. Отсюда приходит мысль, действительно ли созда<���нн>ая форма или конструкция вещей в данном обстоятельстве есть подлинная потребность, принадлежащая человеку, или же все созданные вещи есть простая случайность, результат тех обстоятельств, в которые попал человек; ведь все созданные вещи практического значения вовсе не доказуют, что они моя необходимость, что они принадлежат моему существу.