Ада Сконечная - Русский Парнас

«Незаслуженно забытый талантливый поэт-самоучка» — так обычно упоминают о нем, рассказывая о его современниках — поэте Кольцове, великом актере-романтике Мочалове.

Николай Григорьевич Цыганов прожил всего тридцать четыре года, оставив нам в наследие свыше сорока песен. Но впервые собраны и изданы эти песни были лишь после его смерти, в 1834 году, да и то с благотворительной целью — помочь матери поэта, оставшейся без средств.

Сын крепостного, получившего вольную и ставшего приказчиком у богатого волжского хлебопромышленника, Цыганов в 1816 году, девятнадцати лет от роду, поступает актером в саратовскую труппу. Разъезжая с актерской труппой по Руси, начинает он прислушиваться к народным интонациям, записывать фольклор. Ф. Кони вспоминал, что Цыганов «исходил почти всю Россию, чтобы послушать родные звуки у русского человека в скорбный и веселый час».

В 1828 году Михаил Загоскин, служивший в то время в театральной инспекции, познакомившись с актерским мастерством Цыганова, способствовал переводу его в московский театр. Здесь Цыганов исполнял драматические и оперные партии, например роль Волхва в опере Алексея Верстовского «Вадим».

Войдя в кружок любителей русской песни, состоявший из людей, причастных к Малому театру, — драматурга Шаховского, театрального критика Кони, актера Мочалова и других, — Цыганов под их влиянием начинает сочинять «русские песни» — стихи, которые сам же поет, аккомпанируя себе на гитаре, на уже существующие песенные мелодии, а порой сочиняет и музыку к своим стихам. То, что Цыганов необыкновенно глубоко знал и чувствовал народную песню, его талант сочинителя сделали его выдающимся мастером этого жанра.

Песни Цыганова особенно интересны народным строем поэтической речи, фольклорным богатством образов и художественных приемов, тем, что они отражают вкусы, желания, горести, радости и стремления современного ему простого люда. Поэтому-то песни Цыганова так быстро были приняты и подхвачены современниками, вошли в быт, оторвавшись от имени своего создателя и приобретя всеобщую известность уже как «народные».

Несомненно, песни Цыганова в какой-то мере повлияли на поэтические творения другого крупнейшего создателя «русских песен» — А.В. Кольцова, родившегося на двенадцать лет позднее. Во всяком случае, в песнях этих двух поэтов нетрудно обнаружить общее, родственное, хотя, конечно, нельзя не признать, что стихи Кольцова шире по содержанию.

Герой песен Кольцова — противник покорности и унижения. Он стоек в беде и несчастье, ему, по мнению Белинского, несвойственно растворяться в грусти, так как эта грусть — грусть «души крепкой, мощной, несокрушимой»:

Подобные мотивы, несмотря на преобладающую мрачность тона, можно встретить и в цеснях Цыганова:

Элегические, обычно грустные цыгановские песни иногда заканчиваются надеждой на счастливый исход: на встречу с любимой, освобождение от постылого мужа или жестокой свекрови.

Много песен посвящают и Цыганов и Кольцов тяжелой женской доле в домостроевской патриархальной семье, они стремятся глубже понять и раскрыть мир души простой русской крестьянки.

Несчастная неразделенная любовь девушки, горе женщины, выданной замуж за нелюбимого, оплакивание девичьей воли, житейские радости и невзгоды — эти мотивы встречаются в песнях и Кольцова и Цыганова.

В знаменитом «Красном сарафане» поется:

Страх потерять свободу, грусть по «волюшке» варьируются в цыгановских песнях. Видно, не притупляется в сознании поэта память о крепостном своем происхождении, если большинство его стихов прямо-таки пронизано тоской по воле. Но конечно, Кольцов, посвятивший многие свои стихи и песни тяжелой жизни бедняка, острее и социальнее камерного Цыганова.

Многие цыгановские песни, локальные по своей тематике, в поэтическом, музыкальном звучании не уступают кольцовским.

«Все его песни запечатлены каким-то унылым характером, они все начинаются прекрасными сравнениями и в поэтическом отношении весьма удачно сработаны», — писал современник Цыганова, рецензент «Северной пчелы» Михаил Турунов.

Художественные приемы Цыганова, используемые им в песнях, очень разнообразны. Например, весьма характерные для устной народной лирики прямая речь и диалоги очень часто встречаются в песнях Цыганова:

Цыганов, как и Кольцов, часто прибегает в песнях к характерным для русской народной поэзии постоянным эпитетам: «буйны ветры», «красна девица», «удалой молодец», «сине море».

При жизни Цыганова его стихотворения увидели свет лишь дважды. Впервые они были напечатаны в «Московском вестнике» в 1828 году. Потом некоторые из песен вошли в альманах «Комета» на 1830 год, появились в «Молве» в 1832 и 1833 годах, в «Музыкальном альбоме на 1833 год» А. Варламова.

Любопытное сообщение о подготовке песен Николая Цыганова к изданию было помещено 14 января 1833 года в «Молве»: «...песни сии и отдельно от музыки имеют свое достоинство, но вместе с прекрасными голосами г. Варламова составляют весьма приятный подарок на Новый год и для литературы и для любителей музыки. Мы слышали, что песни г. Цыганова будут собраны и изданы, вместе с нотами некоторых, положенных на музыку г. Варламовым. Такое предприятие делает честь доброму сердцу издателя.

Воспоминание о человеке с дарованиями, так рано кончившем жизнь свою, есть достойная ему дань».

Восемь стихотворений Цыганова было положено на музыку Александром Варламовым. Эти песни и романсы создали неувядаемую славу и композитору, и поэту: «Красный сарафан», «Ох, болит да щемит...», «Что это за сердце...», «Молодая молодка в деревне жила...», «Ах, прошли, прошли...», «Смолкни, пташка-канарейка...», «Ах ты, время, времечко...», «Что ты рано, травушка...».