Максим Дубаев - Рерих

Приехав в Нью-Йорк, первым делом Николай Константинович занялся оформлением документов для проведения Первой Американской Центрально-Азиатской экспедиции. Параллельно велись переговоры о получении концессий на Алтае для разработки серебряных рудников и обязательных, в связи с этим, поездках в Париж и Берлин. В издательстве «Corona Mundi» уже вышли в свет две книги Н. К. Рериха «Adamaht» и альбом картин. «Алатас» выпустил книгу «Пути Благословения», причем печаталась она при поддержке В. А. Шибаева в Риге, в двух вариантах, с ятями и без. Появились и новые книги о жизни Н. К. Рериха, написанные Н. Селивановой («The World of Roerich: A Biography», 1922 год) и М. А. Кузьминым («Рерих», 1923 год).

К 1924 году было создано семь рериховских учреждений: «Cor Ardens», «Master School of United Arts», «Corona Mundi. International Art Center», «Roerich Museum», «World Service. Pancosmos Corporation», «Alatas», «Beluha Corporation». Готовилось также открытие нового пресс-центра музея «Nev Syndicate». В том же году вышла в свет мистическая книга Елены Ивановны Рерих «Листы сада Мории».

Все будни были посвящены хлопотам, связанным с получением всевозможных разрешений, виз, рекомендательных писем. Несмотря на огромную занятость, Н. К. Рерих успел прочитать несколько лекций в университетах и принять участие в художественных выставках. Наконец, 10 декабря 1924 года Николай Константинович, оставив младшего сына Святослава в Нью-Йорке проследить за развитием уже действующих компаний, отплыл вместе с Морисом Лихтманом на корабле «Paris» во Францию.

Из Марселя в конце декабря 1924 года Н. К. Рерих позвонил в Берлинское советское посольство и договорился о встрече с полпредом Николаем Николаевичем Крестинским, которого ему рекомендовали в Америке. Разговор должен был идти о приобретении концессий на территории горного Алтая и об объединении всей Азии под эгидой новой религии.

Еще в Нью-Йорке Н. К. Рерих обсудил все подробности с Бородиным. К сожалению, эта беседа сохранилась только в пересказе Зинаиды Лихтман:

«Пришел Бородин, долго разговаривал с Николаем Константиновичем, вызвал по телефону Монреаль и устроил так, что Николаю Константиновичу не надо туда ехать, ибо оттуда пошлют телеграмму в Париж. Бородин сказал Николаю Константиновичу, что главное для них — это объединение Азии, а дело, о котором они теперь говорят, второстепенно. Николай Константинович его спрашивает: а знает ли он, что объединение Азии может идти через религию? Он ответил, что знает. А знает ли он, что это можно осуществить именем Будды? Он согласился. А будут ли с этим согласны и в Париже? Бородин ответил, что там они не глупы. И так пришли к полному взаимопониманию, что сделало сегодняшний день очень важным» [261].

После телефонного разговора Н. К. Рерих сразу же выехал в Берлин. Он объяснил H. Н. Крестинскому, что хотя и организует свою экспедицию под американским флагом, но все же нуждается в покровительстве советских дипломатических представителей в Центральной Азии. Николай Рерих подробно рассказал об оккупации Тибета британскими войсками, о сложной ситуации на границах, о том, что англичане ведут среди местного населения пропаганду против Советского Союза. Он говорил о религиозных преследованиях и о дискриминации национальных меньшинств в Китайском Туркестане, вспоминал о буддийских пророчествах, о спасении мира и о возможном единении коммунизма с буддизмом.

Потом речь зашла о сроках оформления виз, о возможности получения экспедиционных паспортов и других бумаг, подобных тем, которые были уже получены в Париже у китайского посланника, — это паспорта, дававшие право въезда в Синьцзян, и ходатайство посланника к китайскому правительству о содействии экспедиции.

Рассказ Н. К. Рериха о его индийских впечатлениях был подробно записан одним из сотрудников посольства и вместе с прошением отправлен в Москву. Г. В. Чичерин лично прочитал все присланные бумаги и решил немного подождать с ответом. И только в марте 1925 года, после долгого обсуждения, было дано добро на все предложения Н. К. Рериха.

Из Марселя Николай Константинович вместе с В. А. Шибаевым 28 декабря 1924 года на японском корабле «Катору Мару» отплыли в Индию.

«Плаванье по Средиземному, Красному и Аравийскому морям, — вспоминал это путешествие В. А. Шибаев, — длилось более двух недель, с одной лишь остановкой в Порт-Саиде, откуда мы сначала доехали на машине до Гизы, а затем на традиционных верблюдах к пирамидам. Там была снята интересная фотография верхом на верблюдах на фоне пирамид, посланная фотографом нам вдогонку и полученная в Индии много позже, но где она осталась, к сожалению, за все эти годы мне не удалось выяснить. Далее опять на такси в Суэц, где нас и всех остальных участников этой гизехской экспедиции (большей частью японцев) уже ожидал „Катору Мару“» [262].

Во время плавания Николай Константинович проникся большой симпатией и уважением к японцам, увидев в них своих будущих союзников. В путевом дневнике «Алтай-Гималаи» он писал:

«Японцы не упускают возможности побывать около пирамид. Эта нация не теряет времени. Надо видеть, как быстро-зорко шевелятся их бинокли и так настойчиво насущны их вопросы. Ничего лишнего. Это не вакантный туризм усталой Европы. „Ведь мы же договоримся, наконец, с Россией“, — деловито, без всякой сентиментальности говорит японец. И деловитость пусть будет залогом сотрудничества. В Каире в мечети сидел мальчик лет семи-восьми и нараспев читал строки Корана. Нельзя было пройти мимо его проникновенного устремления. А в стене той же мечети нагло торчало ядро Наполеона. И тот же завоеватель империи разбил лик великого Сфинкса. Если обезображен Сфинкс Египта, то Сфинкс Азии сбережен великими пустынями. Богатство сердца Азии сохранено, и час его пришел» [263].

Вскоре корабль прибыл на Цейлон в Коломбо. На этом морская часть путешествия Рериха и Шибаева закончилась. Далее путь лежал через Талайманнар и Адамов Мост, затем по восточному побережью на север Индии.

«Наконец, на горизонте показалась земля — Цейлон, и мы причалили в Коломбо, — продолжает свои путевые заметки В. А. Шибаев. — Остановились в гостинице Галле Фас и посетили все местные достопримечательности: побережье Маунт Лавиния, где тяжело нагруженные плодами пальмы низко сгибались над берегом, обласканным прибоем Индийского океана; паломничали по древним храмам Канди. Цейлон поражает богатством своей растительности. Помню, например, огромное изобилие и разнообразие бананов: есть малюсенькие розово-красные, но столь ароматные, что когда снимаем их кожуру, по всей комнате распространяется чудный запах, а другие — такие большие, что одному с ним не справиться. Потом через Талайманнар, мост Адама и Данушкоди, вдоль восточного берега Индии на север в Калькутту. По дороге, конечно, не могли не заглянуть в Адьяр, где наша соотечественница, великая Елена Петровна Блаватская, так ложно и жестоко оклеветанная мировыми скудоумами, когда-то давно сидела на той же каменной скамье у впадения реки Адьярки (как она нарекла ее) в Бенгальский залив, где сидели и мы. Николай Константинович подарил учрежденному ею для исследования великих основ древневосточной философии обществу картину „Вестник“ — но боюсь, что этого так и не поняли и позднее предались идолопоклонению молодому индусу [Кришнамурти] и автократическому правлению председателя [Анни Безант]» [264].