Вера Чайковская - Тышлер: Непослушный взрослый

В конце 1970-х годов он говорил Тане, мастерившей куклы из папье-маше: «Не делай героев Пушкина. У тебя есть свой мир. И ты делай то, что ты чувствуешь. Верь в себя и имей мужество» [228] Там же. .

Поразительно, как эти советы соотносятся с теми правилами, которые художник набросал для себя в начале 1930-х годов. Помните? «Искренность. Любовь к своему ремеслу. Знание своего решения».

Все тот же несгибаемый, искренний, мужественный художник! Ничто его не берет!..

Припомнился записанный на пленку вечер Булата Окуджавы, проходивший в эпоху «перестройки». Его спросили из зала, когда он чувствовал себя свободнее — теперь или в годы застоя. Само собой подразумевался ответ — конечно теперь! Окуджава спокойно ответил: «Одинаково для меня».

Я думаю, что если бы Тышлера спросили об этом в годы «оттепели», — он ответил бы так же. Его «чувство свободы» не регламентировалось общественной ситуацией. Редкий дар внутренней свободы, «тайной свободы», — как называлось это в русской традиции…

Шагал с Тышлером в реальности, кажется, не встречались. По крайней мере, сведений об этом нет. Но через их жизни проходят метафорические встречи.

Невероятно схоже их «мистическое» чувство призвания, идущее из детства. Об этом я писала.

Шагал был первым художником ГОСЕТа, Тышлер его последним художником.

Летом 1973 года Марк Шагал впервые после долгого перерыва приехал в Россию, в Москву. Но и тогда художники, столь близкие друг другу по духу, не встретились.

Существует две версии этой «невстречи». Одна идет от Флоры Сыркиной, винящей в ней Шагала — не проявил должной активности.

Другая — от Григория Анисимова — сам Тышлер, когда его попросили принять у себя Шагала, наотрез отказался: «О чем мы будем с ним говорить? Выслушивать его сожаления, снисходительные оценки?» [229] Анисимов Г. Великий художник. Об Александре Тышлере.

Видимо, причин было несколько, и Тышлер в вопросе о встрече с Шагалом колебался.

В тышлеровском архиве сохранилось взволнованное письмо в Верею младшего современника и хорошего знакомого Тышлера, писавшего о нем статьи, а о Шагале целые книги, — Александра Каменского, в котором тот описывает свою встречу с мэтром:

«Дорогой Александр Григорьевич!

Сегодня 10 июня я побывал в гостинице, где остановился Шагал.

Этому предшествовала целая эпопея. К Шагалу все эти дни, что он приехал, решительно никого не допускали, да и сам он не искал контактов, по многим причинам — 86 лет, опасения провокаций и т. д. Он ни у кого не был в гостях, кроме официального приема у Фурцевой и полуофициального у Костаки (известного коллекционера. — В. Ч.). Людей туда, естественно, не приглашали, только всяких доверенных лиц…

Шагал побывал в Третьяковке, в музее им. Пушкина, где, в частности, ему показали Ваши работы. Я при этом не присутствовал. Женя Левитин (искусствовед из ГМИИ. — В. Ч.) рассказывал, что Шагал очень доброжелательно отнесся к Вашим работам, особенно к тем, что выполнены в 30-е годы.

В разговоре с Шагалом я упомянул о Вас. „Я видел его работы, — сказал Шагал. — Он очень талантливый человек“. Затем я рассказал, что Вы спасли его панно в Еврейском театре [230] Семь панно Шагала в 1973 году были ему в Третьяковке показаны, и он каждое подписал. . Старик страшно разволновался и растрогался. „Передайте ему мою сердечную благодарность“, — сказал Шагал.

„А Вы лучше напишите сами“, — ответил я и показал ему кусок твердой бумаги. Шагал написал, причем очень волновался при этом. В центре листа — то ли женский портрет, то ли автопортрет. И написал следующее:

„Москва 1973

Дорогой Алек. Тышлер

Милый художник, мы передаем Вам — спасибо.

(рисунок)

Я не умею рисовать сейчас, т. к. я взволнован — Марк Шагал“.

Письмо у меня, и как только Флора появится в Москве, пусть позвонит, я передам. Беседа была интересной, хотя крайне сумбурной.

Доброго Вам здоровья и счастья!

Ваш А. Каменский».

Флора делает к этому письму примечание: «В июне 1973 года в Москву приехал Шагал… <���…> его бдительно опекала его жена „Вава“. Да и сам он, видимо, щадя себя, не искал встреч со старыми знакомыми. Тышлер в это время жил с Сыркиной в Верее. Он надеялся, что старый коллега захочет его повидать и свяжется с ним. Но этого не произошло. А Тышлер, человек весьма деликатный, не захотел навязываться ему сам» [231] РГАЛИ. Фонд А. Тышлера. .

Итак, вопрос о личном знакомстве остается открытым. Критик А. Каменский, судя по письму, его не предполагает, а Флора в комментариях на него намекает.

Косвенно подтверждают это и мемуары Лабаса.

В 1922 году в Москве проходила «Выставка трех» с участием Натана Альтмана, Давида Штеренберга и Марка Шагала. На ней, кстати говоря, экспонировались и панно Шагала, сделанные для ГОСЕТа. Лабас в своих воспоминаниях пишет, что «коротко разговаривал с Шагалом» на этой выставке и потом на открытии его панно в ГОСЕТе. В том же году Шагал уехал из России.

Тышлер и Лабас в пору раннего знакомства были, как мы помним, «неразлучны». Возможно, и молодой Тышлер «был представлен» Шагалу, но тот за давностью лет мог об этом позабыть.

Старый Лабас, в отличие от Тышлера, на открытии выставки Шагала в Третьяковке летом 1973 года, на которую приехал из Франции сам мэтр, — присутствовал [232] Лабас А. Воспоминания. С. 117. .

Противоречивы и интерпретации «невстречи». Флора, как видим, винит в ней Шагала и его «бдительное» окружение. А Анисимов пишет, что именно Тышлер, вероятно, еще до приезда Шагала, «наотрез отказался» с ним встречаться. Вероятно, причин было несколько, — и идущих от Шагала — старость, опасения, усталость от встреч, и от Тышлера, — он был не в Москве, а в Верее. Но ведь в важных случаях он оттуда приезжал! За всем этим ощущаются какие-то «тайные комплексы» художника.

Он видел себя вровень с Шагалом. Но тот европейски знаменит, признан. А он? Его выставки за рубежом из-за «бдительных» чиновников срывались. Так, в 1966 году в Париже должна была состояться выставка, о которой, как рассказывала приехавшая оттуда вдова Алексея Толстого, Людмила Толстая, по всему городу возвещали афиши. Кроме Тышлера, в ней должны были участвовать Петр Кончаловский, Павел Кузнецов (их называет в воспоминаниях Белла) и Мартирос Сарьян (его добавляет Г. Анисимов). Можно себе представить, с каким успехом прошла бы эта выставка! Но ведь чиновники ничего в искусстве не смыслят! Фурцева не пустила за границу Тышлера, и выставка не состоялась.

Добавлю только, что ВОКС [233] Всесоюзное общество культурной связи с заграницей. регулярно вывозил тышлеровские работы за рубеж. Они выставлялись на 32 выставках и побывали во Франции, Италии, Германии, Голландии, Англии, Бельгии, Америке, Канаде, Японии…