Лев Любимов - Искусство Древнего Мира

И здесь первобытнообщинный строй сменился постепенно рабовладельческим. Но в отличие от Египта, в Двуречье долго не существовало единого государства, управляемого единой деспотической властью. Такая власть была установлена в отдельных городах-государствах, постоянно враждовавших между собой из-за полива полей, из-за пастбищ, из-за рабов и скота. Вначале власть эта полностью находилась в руках жречества.

Как и в Египте, религия была в Двуречье опорой рабовладельческой верхушки. Но в отличие от Египта, сама эта верхушка не была там устойчивой, ибо главенство постоянно переходило от одного города-государства к другому. Не заупокойный культ, не дерзкая мечта продлить и в загробном мире блага жизни вместе с властью, утвержденной на земле, вдохновляли учение шумеро-аккадских жрецов. Жестокая борьба без пощады для побежденных определяла мировоззрение тамощних земных владык, внедривших его в сознание своих подданных.

Смерть неизбежна, и смерть ужасна. Герой древнего вавилонского эпоса отважный и непобедимый Гильгамеш, «на две трети бог, на одну—человек», обретает бессмертие, но не может им воспользоваться, ибо в царстве мертвых «траву молодости» съедает змея. В библии сказано, что «живому псу лучше, чем мертвому льву». Перекликаясь с этим утверждением древнееврейской мудрости, Гильгамеш вызывает дух своего лучшего друга, «получеловека-полубыка», из преисподней, мрачного царства мертвых, где их пища — прах, еда их — глина; одеты, как птицы, одеждою крыльев, света не видят, во тьме обитают, стелется пыль на дверях и засовах...

В вавилонском искусстве мы совсем не встречаем изображений погребальных сцен. Все помыслы, все устремления вавилонянина — в той действительности, которую открывает ему жизнь. Но жизнь не солнечная, не цветущая, хоть и протекающая в цветущей долине, не сияющая радостью и красотой (в отличие от древнего эллина, о такой жизни даже не мечтал древний вавилонянин), а жизнь вечно тревожная, исполненная загадок, основанная на борьбе, жизнь, зависящая от воли каких-то высших сил, добрых духов и злых демонов, тоже ведущих между собой беспощадную борьбу. Как заручиться покровительством первых, как избежать козней вторых? Это знают только жрецы да маги-волхвы, мудрость которых беспредельна.

Впрочем, и мудрость может не дать утешения... В эпосе о Гильгамеше читаем: Скажи мне, друг мои, скажи мне, друг мой, Скажи мне закон земли, который ты знаешь. Не скажу я, друг мой, не скажу я. Если бы закон земли сказал я, Сел бы ты тогда и заплакал.

А в вавилонском литературном памятнике «Беседа господина с рабом» сказано: «Подымись на холмы разрушенных городов. Пройдись по развалинам древности и посмотри на черепа людей, живших раньше и после. Кто из них был владыкой зла, а кто из них был владыкой добра?»

Культ воды и культ небесных светил играли огромную роль в верованиях древних обитателей Двуречья.

Культ воды — с одной стороны, как доброй силы, источника благоденствия, плодородия, а с другой — как силы злой, беспощадной, очевидно не раз опустошавшей эти края, ибо, как и в древних еврейских сказаниях, грозная легенда о потопе приводится с поразительным совпадением подробностей и в сказаниях Шумера.

Культ небесных светил — как проявления божественной воли, с их правильным, чудесно-неизменным движением по раз и навсегда указанному пути.

...В шумерской поэме о золотом веке, первом из письменно зафиксированных сказаний на эту тему, так долго волновавшую человечество, есть такие строки:

Могло ли повториться столь чудесное время? Быть может, мудрость все же ответит на этот вопрос...

Жрецы знали действительно много — тому свидетельство вавилонская наука, родившаяся в жреческой среде. В математике, необходимой для оживленной торговли городов Двуречья, для сооружения плотин и передела полей, были достигнуты замечательные успехи. Вавилонская шестидесятеричная система счисления жива по сей день в наших минутах и секундах. Значительно опередив египтян, вавилонские астрономы преуспели в наблюдении небесных светил: «козлов», т. е. планет, и «спокойно пасущихся овец», т. е. неподвижных звезд; они вычислили законы обращения Солнца, Луны и повторяемости затмений. Но все их научные знания и поиски были связаны с магией, с гаданием. Звезды, созвездия, равно как и внутренности приносимых в жертву животных, должны были дать разгадку будущего. Заклинания, заговоры и волшебные формулы были известны только жрецам да звездочетам. И потому мудрость их почиталась волшебной, как бы сверхъестественной.

Дошедшая до нас шумерская нравоучительная поэма содержит описание ночи (в молитве заклинателя), воссоздающее дух этой древней эпохи с ее темными страхами и надеждами, с ее поэтическими взлетами и волнующими видениями, жаждой мира и верой в предопределенность человеческой судьбы, в подвластность человека высшим силам, добрым и злым:

(Шамаш — бог солнца, Син — бог луны, Адад — бог непогоды. Иштар — богиня любви, планета Венера, Нергал — бог смерти, планета Марс, Бильги — бог огня, звезда Альдебаран, Ирра — бог войны, одно из имен планеты Марс. Четыре пары звезд призываются заклинателем как вещатели, судеб четырех стран света.)

Таинственные знаки на обожженных глиняных плитках были расшифрованы в прошлом веке. Это знаменитая шумерская клинопись, положившая начало всей письменности. Как и египетские иероглифы, очень декоративная и тоже ведущая свое происхождение от рисунков.

В Эрмитаже хранится шумерская таблица — древнейший в мире письменный памятник (около 3300 лет до н. э.). Богатое эрмитажное собрание таких таблиц дает наглядное представление о быте шумеро-аккадских городов и самого Вавилона. Среди них — документы знаменитого храмового архива города Лагаша, показывающие, что шумерские храмы владели огромными угодьями и служили средоточием всей политической, экономической и культурной жизни городов-государств. А всей внутренней и внешней политикой городов Двуречья руководили жрецы-правители, опиравшиеся в своих решениях на волю богов, только им известную, коих они почитались наместниками, равно как и цари, объединившие под своей властью несколько городов и являвшиеся верховными жрецами.