Елена Грицак - Помпеи и Геркуланум

Почти все римские постройки были облицованы мрамором и выходили на площадь собственными портиками. Архитектурное великолепие представало на фоне Везувия с курившейся вершиной, почти круглый год покрытого зеленью садов и виноградников. Торжественный вид завершала белоснежная скульптура. Статуи деятелей прошлого появились во времена Августа и предназначались исключительно для взора граждан, которым надлежало видеть в них «мерило для суждения как о самом императоре, пока он жив, так и о правителях грядущих времен».

С легкой руки обожествленного правителя (от лат. Augustus – «священный») изобилие скульптуры стало приметой всех без исключения городов империи. Власти даже самых захудалых поселений стремились угодить Августу, возводя изваяния в честь не только умерших героев, но и живых современников. В надписях, как правило, перечислялись подвиги, послужившие причиной возведения монумента. Одного помпейского аристократа, оплатившего бои гладиаторов с пятью ливийскими зверями, увековечили за щедрость. Другого отблагодарили за рачительность и заботу после того, как он предоставил деньги на ремонт нескольких общественных зданий. Третий честно исполнял обязанности городского магистрата и был поднят на пьедестал за чистую совесть.

Со временем многочисленный мраморный народ заполонил римские форумы настолько, что возникла проблема борьбы с ними. Если нагромождение статуй мешало движению, их расставляли в одну линию. В случаях, когда изваяние появлялось без соблюдения формальностей, его просто убирали. В Помпеях подобная чистка произошла естественным образом: большая часть скульптур была унесена с форума после гибели города. К счастью, пьедесталы с надписями остались на месте, позволив потомкам узнать имена тех, кто в былые времена украшал собой городскую площадь. Среди них находились скульптурные изображения аристократа Голкония Руфа, патрона колонии Квинта Саллустия, дуумвира Куспия Пансы. Поблизости стояла конная статуя Умбриция Скавра, но не самого торговца соусом, а его сына, выбранного дуумвиром и умершего в юном возрасте. Памятники живым императорам и членам царствующих домов сооружались в качестве выражения верноподданнических чувств. Монумент сыну грека воздвигла местная община, отблагодарив молодого человека за благотворительность, проявленную им по отношению к городу.

Разрешение на установку статуй давал городской совет. Процедуры подобного рода не отличались сложностью и сводились к уплате определенной суммы. Добротой отцов города нередко пользовались лица, не имевшие особых заслуг, например торговцы. Уладив формальности, лавочник оплачивал работу скульптора и довольно лицезрел свой мраморный образ с надписью: «За любовь к родине и согражданам».

В определенные часы портики форума превращались в торговые ряды, где граждане любого достатка могли приобрести всевозможные товары. Торговали в палатках, с лотков, вразнос. В передвижных мастерских принимали заказы и выдавали готовые изделия. Суконщики зазывали покупателей в будки, обтянутые нарядным полотном. Будучи товаром престижным и дорогостоящим, шерстяные ткани требовали присутствия двух продавцов. Владелец лотка и его помощник работали на равных. Они эффектно раскладывали сукно, накидывали материал на плечи клиентам, убеждали в отменном качестве материала, поднимая одну руку. Этот жест заменял фразу «Господин, купи ткань и будешь носить ее до самой смерти».

Баночки с косметикой, благовония во флаконах и готовое платье покупали у разносчиков, а обувь приобретали в палатках, оборудованных полками для лучшего представления товара. Сапожник привлекал покупателей рекламной акцией. Собрав призывным криком небольшую аудиторию, он надевал на одну руку башмак, брал в другую палочку-указку и доказывал качество выставленных сандалий, дополняя слова показом конкретной модели.

К лоткам со съестными припасами люди стекались сами. Даже у обитателей сытой Кампании и более всего у приезжих глаза разбегались при виде пышных булок, сочных фруктов, различных закусок и горячих кушаний. Многие блюда готовили на месте, в специальных треногих котлах, установленных над огнем, который по распоряжению властей разжигали не на плитах, а в металлическом тазу. Желающие подходили за кипящим варевом со своей посудой, держа плошки на длинной палке с крюком. Оглушительный шум базара не вызывал у людей раздражения и не провоцировал желания бежать прочь. Напротив, на форуме люди прогуливались, беседовали, попросту стояли у колонн, наблюдая за происходящим, видимо находя приятным пребывание в бурлящей толпе.

Уличная толкотня нисколько не смущала школьников, располагавшихся в открытых классах под портиками форума. В римскую пору школа занимала небольшое здание. Его строительство и всяческую помощь ученикам взял на себя магистрат К. Капелла, о чем свидетельствовала надпись на одной из стен постройки.

В Древней Италии практиковалось совместное обучение, имевшее место лишь на первом этапе образования. Мальчики и девочки занимались стоя или сидя на переносных скамейках, держа свитки и перья для письма на коленях. Немного поодаль стоял помощник учителя со свежими розгами, всегда готовыми к наказанию нерадивого ученика. В Риме порка считалась делом естественным и необходимым. Детей секли за шалости, излишний шум, за неподготовленный урок или невыученное стихотворение.

Самым серьезным пороком считалась лень, за которую, по замечанию Герода, «расписывали спину так, что она становилась пестрее змеи». Марциал именовал розгу «скипетром учителя». Церковный писатель Августин уже в преклонном возрасте с горечью вспоминал свои школьные годы, не сумев забыть ужас перед учителем с розгой в руках. В начале I века против порки выступал римский литератор Квинтилиан. Бывший школьный наставник высказался против телесных наказаний в сочинении «Об ораторском образовании», но его одинокий голос не был услышан современниками.

До возведения амфитеатра на форуме проходили гладиаторские игры. Программы зрелищ вместе с указами городского совета, частными объявлениями, извещениями об аукционах и подрядах помещали в альбомы (от лат. albus – «белый»). Так италийцы называли длинные узкие доски, где по слою белой штукатурки делались надписи алой или черной краской. Для сохранности и удобства пользования альбомы крепились к пьедесталам крупных статуй, благо таких на площади имелось предостаточно.

На белых досках записывали дату и время суда над своими и чужеземными преступниками. По римским законам заседания проходили публично в строгом соответствии с установленным регламентом. Злодеи, судьи и народ встречались в базилике, где в назначенные дни вершилось правосудие, а в остальное время проходили коммерческие и развлекательные собрания. Заимствованное из греческого языка слово basilica на родине означало «царский дом». Римляне переняли форму и традиционную отделку здания, но использовали его более демократично. Овидий рекомендовал заходить сюда в поисках красавицы, согласной на легкий, непродолжительный роман. Под высокими куполами базилик ораторы произносили речи, поэты читали стихи, народ внимал тем и другим, а торговцы не слушали никого, общаясь между собой.