Владимир Кричевский - 25 полемических суждений не в пользу шрифтоцентризма

Россия переживает шрифтовой бум, а когда-то мы пробавлялись пятью гарнитурами. В те недалёкие времена я трепетал перед всем, что связано со шрифтом, ныне хотел бы развенчать культ этого изящного предмета. Нет, я ценю и, кажется, понимаю творчество талантливых и бойких мастеров тончайших различий и оптических иллюзий, но не считаю нормальным такое положение вещей, когда их (мастеров) стараниями проблематика мельчайшего структурного элемента начинает теснить проблематику зрительного оформления текста и графической вещи в целом, когда камерный «тайп-дизайн» норовит подменить большую «типографику». Оснований для скепсиса немало. Достаточно сказать, что первый русский журнал по типографике (так широко он себя позиционирует) назван именно «Шрифтом» и, судя по первым шагам, готов оправдать (быть может, нечаянно, повинуясь обстоятельствам русской графической жизни) заявленную в заголовке узость и камерность [1] Увы, зна­че­ние слова «шрифт» го­раз­до уже, чем в язы­ках, из ко­то­рых оно (в Пет­ров­скую эпоху?) было за­им­ство­ва­но. На­при­мер, ни­дер­ланд­ское «schrift» (схрифт) озна­ча­ет, кроме всего, и «тет­радь», и «гра­мо­ту», и «по­черк», и «жур­нал»... — Здесь и далее при­ме­ча­ния ав­то­ра. .

Как член редколлегии журнала, я обязан отреагировать на то, что вижу и слышу в нашем типографическом сообществе. Своими суждениями я хотел бы опротестовать всё усиливающийся шрифтостремительный уклон, очертить область осознанного (отнюдь не холодного) безразличия к форме наборного знака, умерить пафос буквосозидания — словом, бросить другой (скептический) взгляд на шрифтовую проблематику.

Шрифтовая проблематика проявляется в работе делателей — шрифтовиков [2] Те, кому до­ро­ги чужие слова, может счи­тать, что шриф­то­вик — это и есть тайп-ди­зай­нер. Впро­чем, в дан­ном слу­чае рус­ское слово (мо­гу­щее ко­му-то по­ка­зать­ся обид­ным) по зна­че­нию несколь­ко шире за­пад­но­го ана­ло­га. , а также в выборе шрифта пользователями — дизайнерами широкого профиля. За выбором начинается типографика в истинном смысле слова. На её бескрайнем поле конь русской творческой активности, увы, не валялся. Посему мой «манифест» адресован не в последнюю очередь и типографам-пользователям — в качестве призыва к их активизации.

Я рассматриваю шрифт без микроскопа — неизнеженными глазами пользователя и в широком контексте отечественной графической культуры. При этом опираюсь на опыт наблюдения за типографической реальностью разных времён и народов. Справедливость моих суждений в одних случаях, надеюсь, очевидна, в других — труднодоказуема в той же мере, что и ходовые «истины» шрифтовиков.

Далее идут пункты.

1 Шрифтоцентризм [3] Объ­ект моей «атаки» можно также на­звать шриф­то­ма­ни­ей, шриф­то­вым фе­ти­шиз­мом, шриф­то­вой ли­хо­рад­кой или, шутя, син­дро­мом пра­виль­ной за­сеч­ки. нечаянно и беззлобно высмеян дедушкой Крыловым. Кому как не апологетам апрошей, засечек и лигатур адресована басня «Любопытный»?

2Владимир Ефимов упрекал меня в неуказании имён шрифтов в комментариях к типографическим примерам. Ответить на упрёк было просто: эти красивые имена ничего не добавляют к трактовке облика текста. И откуда мне их знать, если они в большинстве случаев не указаны в выходных данных [4] По ГОСТу со­вет­ско­го про­ис­хож­де­ния тре­бо­ва­лось и, ка­жет­ся, до сих пор тре­бу­ет­ся ука­зы­вать гар­ни­ту­ру. В про­шлые вре­ме­на это де­ла­лось не все­гда, а в ны­неш­ние, когда уже есть что ука­зы­вать, про­ис­хо­дит ещё реже. О шриф­те мол­чат ко­ло­фо­ны всех «Кра­си­вей­ших книг мира», коими я рас­по­ла­гаю. . Указывать всё же стоит — где-то рядом с данными о бумаге. Как атрибут конкретной типографической вещи большего, чем бумага, шрифт не заслуживает.

3Для зрительного представления своего продукта шрифтовикам достаточно бессмысленных слов и обрывков фраз, искусственно сформированных [5] Как бы это было, од­на­ко, есте­ствен­но и убе­ди­тель­но, если бы шриф­то­ви­ки «хва­ста­лись» сво­и­ми до­сти­же­ни­я­ми не на ис­кус­ствен­ных об­раз­цах, а на при­ме­рах ре­аль­ных (из­дан­ных) гра­фи­че­ских вещей, под­твер­жда­ю­щих жиз­не­спо­соб­ность гар­ни­ту­ры. . Это симптоматично, так как для пользователя шрифт — всего лишь материал, микроэлемент композиции, данный в готовом виде и в некотором смысле полузначимый . Чтобы оценить ролевой вес шрифта в графической вещи, достаточно разглядеть взятую наугад страницу или всего лишь одну строчку.

4Пробная строчка убеждает в том, что все шрифты профессиональной выделки достаточно хороши или гораздо чаще хороши, чем плохи. Здесь можно говорить о презумпции качества . Ибо шрифтовик занимается оформлением уже много раз оформленного, совершенствованием без того совершенной формы. И при этом пользуется магически совершенным инструментом, обеспечивающим как творческий успех, так и производительность [6] Такое нынче время: без ком­пью­те­ра я не смог бы со­чи­нить и эту де­кла­ра­цию. . Споры о сравнительном достоинстве шрифтов — от лукавого.

Пункт из моей книги «Идеальный дизайн». Москва, «Типолигон», 2012. Мне хотелось показать, что и «механистический» шрифт OCR-Fболее чем пригоден для набора любого текста. Нашлись дизайнеры (не шрифтовики), которые приятно удивились, что это именно так.

5Каждый шрифт по-своему хорош в массиве набора. Прелестна любая фактура, возникающая в мелком кегле, и любой «узор» — в крупном. В мелком кегле особенность и достоинство шрифта «растворяются» в фактуре, в крупном, когда каждый знак можно ощупать взором, — выпячиваются. При сильном укрупнении даже некачественный (хотя бы и не совсем регулярный) шрифт может выказать брутальную привлекательность.

6Все шрифты, находящиеся в активном пользовании, равнопригодны. Для любого текста годится любой текстовой шрифт. Все хорошие шрифты — текстовые. Сам термин «текстовой шрифт» чреват тавтологией и просит кавычек. (Важная оговорка последует ниже — см. пункт 17.)

Фрагмент текста из книги: Н.Евреинов. Ропс. Санкт-Петербург, Н.И.Бутковская, 1910. Отрывок из Бальмонта. Убеждён, что шрифтом Сецессион могли тогда, а можно и сейчас, с успехом набрать хотя бы и Пушкина. Даже при стихотворном флаге набор очаровательно «дыряв», но шрифт безупречен.