Уильям Моррис - Искусство и жизнь

Далее идет масса людей, которые заняты производством предметов глупой роскоши, спрос на которые является следствием существования богатых непроизводящих классов, — предметов, о которых люди, ведущие достойную, неразвращенную жизнь, даже и думать не станут. Эти предметы, кто бы ни возражал мне, я раз и навсегда отказываюсь называть благосостоянием: это не благосостояние, а расточительность. Благосостояние — это то, что дает нам природа, и то, что разумный человек может сделать из даров природы для своих разумных потребностей. Солнечный свет, свежий воздух, нетронутый лик земли, пища, одежда и жилье в необходимых размерах и благопристойном виде, накопление знаний всякого рода и способность их распространять, средства свободной связи между людьми; произведения искусства, красота, которую творит человек, когда он более всего человек, более всего погружен в размышления и настроен возвышенно, — все, что доставляет наслаждение людям свободным, благородным и неиспорченным. Вот это и есть благосостояние. Я не могу себе представить ничего, что действительно стоило бы иметь и что не подходило бы под ту или иную из перечисленных рубрик. Но, умоляю вас, подумайте, что производит вся Англия, эта мастерская мира, и разве не приведет вас в недоумение, как и меня, мысль о бездне предметов, которых ни один нормальный человек не мог бы для себя пожелать, но которые наш бесполезный труд производит и... продает?

Далее, существует даже и еще более ужасная отрасль, в которую вовлекаются многие, очень многие из наших рабочих, — производство товаров, необходимых им самим и их собратьям, потому что они принадлежат к классу униженных. Ибо если многие люди живут, ничего не производя, и если к тому же они ведут столь пустую и глупую жизнь, что вынуждают значительную часть рабочих производить товары, в которых никто, даже богачи, не нуждаются, то из этого следует, что большинство людей должно оставаться бедняками; живя на заработок, получаемый с тех, кого они сами всем снабжают, рабочие не могут покупать для себя товары, которые соответствовали бы их естественным желаниям, и должны довольствоваться их жалкой заменой — грубой едой, которая не питает, ветхими лохмотьями, которые не прикрывают человека, никудышными лачугами, которые действительно могут заставить горожанина теперешней цивилизации с тоской вспоминать шатер кочевника или пещеру первобытного дикаря. Более того, рабочие вынуждены содействовать реализации великого промышленного изобретения нашего века — подделке товаров. Прибегая к фальсификации, они производят для собственного потребления бутафорию, пародирующую роскошь богачей, потому что наемные рабочие должны всегда жить, как велят наниматели, и сами их жизненные привычки навязываются им хозяевами.

Но напрасно тратить время на попытки выразить словами должное презрение к изделиям, отличающимся столь восхваляемой в нашу эпоху дешевизной. Достаточно сказать, что эта дешевизна необходима системе эксплуатации, на которой покоится современное правительство. Другими словами, наше общество включает в себя громадную массу рабов, которых нужно накормить, одеть, обеспечить жильем и рабскими развлечениями, и эти каждодневные потребности принуждают эту массу производить рабские товары, потребление которых увековечивает ее рабство.

Подводя, таким образом, итог, касающийся методов работы в цивилизованных странах, нужно сказать, что в них существуют три класса: класс, который даже и не делает вида, будто он работает; класс, который делает вид, будто работает, но ничего не производит; и класс, который работает, но вынуждается двумя другими выполнять работу подчас не плодотворную.

Следовательно, цивилизация расхищает свои собственные ресурсы и будет их растрачивать до тех пор, пока существует нынешняя система. Эти резкие слова изобличают деспотию, под игом которой мы страдаем. Попытайтесь вдуматься в их смысл.

В мире имеется определенный запас материальных природных сил и природных богатств и определенный объем рабочей силы, воплощенной в людях, населяющих землю. Побуждаемые своими потребностями и желаниями, люди на протяжении многих тысячелетий трудились, чтобы подчинить себе силы природы и использовать для своих целей природные богатства. Поскольку нам неведомо будущее, эта борьба с природой нам представляется почти завершенной и победа человеческого рода над нею почти полной. А возвращаясь мысленно назад к времени, когда история только начиналась, мы замечаем, что на протяжении последних двух столетий человек одерживал над природой более решительные и ошеломляющие победы, чем когда-либо раньше. Наверняка мы, люди современности, во всех отношениях должны бы находиться в значительно лучшем положении, чем кто-либо из наших предков. Без всякого сомнения, каждому из нас и всем нам вместе надлежало бы быть богатыми и обеспеченными тем добром, которое отвоевано нашими победами над природой.

Но каковы подлинные факты? Кто дерзнет отрицать, что в эпоху цивилизации громадная масса людей бедна? Бедна настолько, что просто ребячество обсуждать, в самом ли деле хоть в чем-то им живется лучше, чем их предкам. Да, они бедны, но их бедность не может быть измерена бедностью дикаря, лишенного каких-либо средств к существованию, ибо последнему неведомо ничего, кроме его бедности; ему может быть голодно и холодно, он может быть лишен дома и жить в грязи и невежестве, но все это для него столь же естественно, как быть покрытым кожей. В нас же, в большинстве из нас, цивилизация возбудила желания, удовлетворять которые она не дозволяет, и, таким образом, она оказывается не только скрягой, но и истязателем.

Таким образом, плоды нашей победы над природой у нас похищены; таким образом, естественное принуждение трудиться в надежде на отдых, выгоду и удовольствие превратилось в человеческое принуждение трудиться в надежде жить... ради того же труда!

Что же нам делать в таком случае? Можем ли мы исправить это?

Что же, следует напомнить еще раз, что победы над природой добились не наши отдаленные предки, а наши отцы, — мало того, мы сами. Бездействовать в беспомощности и отчаянии было бы с нашей стороны поистине поразительной глупостью. Не сомневайтесь: мы можем поправить положение. Что же тогда нужно делать прежде всего?

Мы видели, что современное общество разделено, в сущности, на два класса, один из которых, находясь в привилегированном положении, живет за счет другого, — иными словами, он заставляет другой класс работать на себя, забирает у него все, что он может забрать, и использует добытое таким образом богатство, чтобы закрепить за представителями своего класса более высокое положение, сделать их персонами более высокого ранга: дольше живущими, более красивыми, более почитаемыми и более утонченными, чем люди другого класса. Я не утверждаю, что привилегированный класс озабочен, чтобы его представители были бы абсолютно долговечными, красивыми и утонченными, но он настаивает на том, чтобы они были таковыми относительно к представителям низшего класса. И поскольку он к тому же неспособен толково использовать рабочую силу низшего класса для производства действительного благосостояния, то и растрачивает ее целиком на производство ерунды.