Сергей Бодров - Связной

– Застрянет же в шахте, орать будет, – ответил Леша и, матерясь, посадил кошку в какую-то кастрюлю на кухне, прихлопнув чугунной крышкой.

Он вернулся со шприцем, вместе они прижали девку к полу и закатили в вену снотворного.

– Давай, накинь на нее что-нибудь…

Армен нес завернутого в пальто мертвого Борю, Леха – раненого Арчи. Они выбрались через чердак на крышу, положили Борю в коробку.

Леша тихонько выглянул вниз.

– Видишь, не пришлось вечером с собачками выйти… Иди за ведьмой, заговоренный… Такси ждет.

– Нести ее, что ли?

– Неси смелей, типа пьяная… Песни пой.

– А ты?

– Меня за углом подберете, я через тот подъезд выйду…

Армен, покачиваясь, вышел из подъезда, с безжизненной девкой на руках.

Какая-то припозднившаяся старушка опасливо его обошла, народу во дворе почти не было, но дойти до такси Армену казалось невозможным.

Тогда, по Лешиному совету, он затянул скверным голосом:

и решительно двинулся к машине.

– Нам товарища подхватить еще надо, из соседнего дома, – за углом тормозните у арки.

Леха положил Арчи назад, к Кате. Вернулся за коробкой, которую поставили в багажник.

Такси тронулось. Водитель посматривал то на спящую девицу, то на перебинтованную собаку. Компания была странная.

– Подрался, что ли, пес ваш? – спросил он.

– Ага, – кивнул Леха.

– У меня тоже собаку ротвейлер во дворе порвал… Я этому соседу сказал: если волкодава твоего еще без намордника увижу, сам вас обоих загрызу…

– А кто у вас? – сочувственно спросила Катя.

– Эрдель.

– Вас как зовут, извините?

– Володя…

– Володя, – сказала она очень тихим голосом. Потом пристально посмотрела на него и чуть коснулась рукой затылка.

Володя поморщился, как будто у него заболела голова, и уставился на дорогу.

– Можем не пересаживаться, Леш, – уверенно сказала Катя. – Володя ничего не запомнит.

– Как знаешь, – ответил Леша. – Россолимо, шестнадцать, ветеринарка.

– Подрался, что ли, пес ваш? – спросил таксист.

Леша сидел в приемном отделении клиники. Скулили звери, жалобно щелкал большой белый попутай. Вышел хирург, поставил на стол кусочек свинца, закурил.

– Вот, одну пока вытащили.

Армен с Катей сидели перед вольером. В тесной клетке стояла на карачках голая девка и тихонько выла.

– А ты, Катя, встречала людей, которые от пули заговоренные? – спросил вдруг он.

– Есть такие люди, – ответила Катя. – Зря вы привезли ее…

– Так мы обменять ее можем!

– Никого нельзя под замок сажать… Армен посидел молча.

– Я все спросить хотел… Ты тогда подумать обещала… Катя подняла глаза.

– Слушай, неправильно это как-то… Мы второй раз видимся, друг друга не знаем совсем. Кто ты, кто я…

– Я про тебя все знаю.

– Ну, и какая я?

– Ты – мечтаешь. Цветы любишь, мультфильмы. Мороженое, наверное…

– Какое?

– Шоколадное…

– Терпеть не могу шоколадное.

– Ты не обманываешь никогда. За рулем поёшь, когда одна ездишь…

– Я всегда одна езжу.

– Летать хочешь.

– А сам ты не хочешь разве?

– Хочу… – улыбнулся Армен. – Видишь, а говоришь – ничего друг про друга не знаем.

Катя подумала.

– Знаешь, ты посиди, я к нему поеду. Армен кивнул.

– Лопату купить надо, похоронить собаку.

– Он сам похоронит.

Около операционной дежурил Леша.

– Одну достали, – он показал Кате пулю.

– На вот, хочешь? – Катя вынула из сумочки бутылку водки.

Леша взял с ординаторского стола две пластмассовые мензурки, разлил.

– Борю помянем, – и выпил полную.

Катя чуть пригубила, взяла пулю, покатала в пальцах. Леша налил еще.

– Ну, будь здорова. Замки ты чистенько открыла.

– Только зря, наверное… Лучше бы собачек сберечь надо было, – Катя поставила на стол кусочек свинца.

Леша внимательно посмотрел на нее.

– А что, ты и от пули заговариваешь?

– Не всякого… – тихо ответила Катя.

– А кого?

– Того, кто счастливым не был.

Леха плеснул еще немного, достал сигарету. Они помолчали.

– Тебе лет сколько, Леш?

– Тридцать.

– Ты вот был счастлив когда-нибудь?

– Был. Когда из ямы выбрался. Летал даже. Леша налил еще и выпил.

– А что ты такое сделал, что к тебе ангелы прилетают?

– Да ничего… Ждал просто.

– Может, он к кому другому летел? Заблудился просто…

– Не, там не к кому было…

– Значит, ждать надо?

Леша улыбнулся и пожал плечами.

Камера проехала по темному помещению, типа гаража, потом включили накамерный свет. В цементной яме, прикованный к трубе наручниками, сидел сильно избитый человек в спецназовской форме. Щурился от света. Рядом стояла пластиковая бутылка из-под пепси.

– Фамилия, имя? – спросили из-за кадра.

– Семенов Алексей…

– Громче! – ботинком ему ударили в голову.

Леша подождал и повторил.

– Звание!

– Капитан.

– Корабля, нах? – уточнил ботинок после удара. Кто-то хохотнул.

– ФСБ, – ответил Леша, пуская кровавые слюни.

Ботинок припечатал в третий раз.

Камеру опустили, картинка куда то уехала, мелькнули ноги. Видимо, вошел новый человек, произнесли несколько фраз, потом кто-то вышел. Потом в кадре появились чьи-то спина и затылок.

– Вспомнил, нет? – спросил человек. Леша помолчал, потом помотал головой.

– Вспоминай. Аэропорт помнишь?

– Помню.

– Сапоги с товаром помнишь?

– Помню.

– А девчонки этой как фамилия?

– Не помню.

Человек помолчал, достал пистолет.

– Может, тебе ноги думать мешают?

– Нет.

– Может, ты думаешь, что уйдешь отсюда?

– Нет.

– Правильно. Если уползешь только.

Человек взвел затвор и выстрелил Леше в коленку. Тот выгнулся и ударился головой об трубу. Человек обернулся на камеру, это был Ильяс.

– Чего тебе надо? Убери это, – вдруг наехал он на оператора.

Камера ушла, свет погас.

– Вспоминай.

Ответа не было, в темноте грохнул еще один выстрел.

– Чего с ней делать-то? – спросил Армен. – Молчит целый день.

Катя сидела на лесенке, у выхода на крышу, Леха ходил по комнате.

– Вообще-то их сжигают. Керосином полить – и все дела. Будешь говорить?

Девка, упершись лбом в решетку, не отрываясь смотрела на мертвого пса Борю, который лежал на столе, завернутый в пальто.

– Я бы сжег, даже менять жалко.

Ночью Леша сидел за кухонным столом, под лампой. Опять поминал Борю.

Потом снял с него пропитанное кровью синее пальто и уложил пса в спортивную сумку. Девка, скрючившись, дрожала в своем вольере.

– Чего смотришь? – спросил Леша. – Тебя я по ветру развею.