Отто Ляш - Так пал Кенигсберг

Как и ожидалось, обстановка, которую я застал, была безрадостной. Внутренняя часть города сильно пострадала еще во время воздушных налетов летом 1944 года. До налета английской авиации в августе 1944 Кенигсберг не испытывал сильных бомбежек. В самом начале нашего похода на Россию, в конце 1941 года, несколько русских самолетов сбросили бомбы в окрестностях зоопарка (улицы Хорна, Глюка, Тиргартен). урон тогда был незначительным. Налет, совершенный осенью 1941 года на район вокзала Ратсхоф, также не имел особого значения. Весной 1943 года русские бомбы упали в секторе улиц Верхний Рольберг – Штайндамм – Друмм, что потребовало восстановительных работ в квартале университетской клиники. Удивительно, но с тех пор до января 1945 года русские воздерживались от дальнейших налетов, хотя их авиабазы находились немногим далее 100 километров от Кенигсберга.

Зато разрушительными были налеты английской авиации в конце августа 1944 года. В ночь с 26 на 27 августа английская авиация совершила налет на Кенигсберг, в котором участвовало 200 самолетов. От налета пострадал почти исключительно район Марауненхоф между Кранцерской Аллеей и Аллеей Герцога Альбрехта. На юге бомбежка ограничилась кольцевым валом, то есть, не считая нескольких случайных бомб, не затронула внутренней части города. Поскольку на Кранцерской Аллее располагались административные учреждения, казармы, а в Ротенштайне – военные мастерские и склады, этот налет, пожалуй, еще можно расценить как нападение на военные объекты. Жертвы составили примерно 1000 человек убитыми. Около 10000 человек остались без крова. Повреждено было примерно 5% зданий.

В ночь с 29 на 30 августа последовал новый налет английской авиации, в котором участвовало около 600 бомбардировщиков. Первые бомбы упали 30 августа в час ночи. В противоположность первому налету, объектом нападения явилась исключительно внутренняя часть города. Место бомбежки было точно обозначено осветительными ракетами, это был чисто террористический налет на густонаселенные, тесные городские кварталы. Со всей жестокостью противник успешно испробовал новые зажигательные бомбы, вызвавшие повсеместно пожары. Число убитых составило почти 2400 человек, осталось без крова 150000. разрушено и сожжено до 48% зданий. 8% поврежденных зданий было восстановлено в течение шести последующих месяцев, остальные 40% составляли здания, до основания разрушенные или сильно поврежденные. От бомбежки пострадали только кварталы жилых домов, а из общественных и административных зданий – те, что располагались в жилых кварталах или по соседству с ними, например, старые хранилища на Хундегатте. Нетронутыми, однако, оказались газовый завод и электростанция, завод Посейдон, Имперуголь, мост Имперской железной дороги, Королевский мельзавод и зернохранилище, завод Штайнфурт, целлюлозные заводы Коссе и Закхайма, верфь Шихау, порт с его складами и хранилищами, Главный вокзал и т д.

Жертвой этого воздушного налета стало также здание Управления войскового округа на Кранцерской Аллее. Поэтому управление округа было переведено в форт Кведнау, расположенный на северо-восточной окраине города. В самом городе жизнь шла почти как в мирное время. Работало несколько оборонных предприятий, производивших, главным образом, боеприпасы. Верфь Шихау, благодаря превосходному руководству ее энергичного директора, работала на полную мощность. Здесь строились преимущественно минные тральщики. На всех предприятиях было занято много иностранных рабочих. В деревнях сбор урожая и возделывание полей пострадали от того, что людей и лошадей отрывали на строительство пресловутого «Вала Эриха Кока».

Несмотря на то, что Восточная Пруссия стала, в связи с событиями на фронте, тылом группы армий, управление округа подчинялось не командованию группы «Центр», что было бы логично и целесообразно, а начальнику армий запаса, которым стал после покушения на Гитлера 20 июля 1944 года господин Гиммлер. Военнопленные входили теперь не в компетенцию войскового округа, как это было при генерале Гинденбурге, а в компетенцию начальника СС и полиции Восточной Пруссии, тогда как персонал охраны. офицеры и солдаты продолжали оставаться в подчинении округа. Таким образом, влияние гауляйтера распространялось и на чисто военные вопросы, что впоследствии весьма неприятно и вредно сказывалось на командовании войсками в крепости Кенигсберг. Вообще, разобраться, какая инстанция чем ведает, было нелегко, что чрезвычайно затрудняло всякую работу. Настроение в провинции было подавленным. Все взоры были прикованы к фронту, люди с беспокойством ждали дальнейшего развития событий. Партийный террор по отношению к инакомыслящим постоянно усиливался и принимал порой ужасающие формы. Так, например, гестапо уже несколько недель держало в алленштайнской тюрьме жену и дочь весьма известного и хорошо знакомого мне крупного помещика только за то, что, по показанию их домашней портнихи, они, якобы, позволили себе нелестно отозваться о Гитлере. На мои просьбы освободить этих ни в чем не повинных людей мне отвечали одними обещаниями, пока в конце концов русские не вторглись в Алленштайн и тамошние заключенные, не имея до этого возможности спастись, не попали в их руки.

Взаимоотношения между командующим группой армий генерал– полковником Рейнгардтом, у которого я побывал вскоре после вступления в должность, и гауляйтером были в высшей степени напряженными. Кох, как вновь назначенный «рейхскомиссар обороны» и начальник войск фольксштурма, делал, что хотел, не считаясь с нуждами фронта. Я, таким образом, будучи начальником войскового округа, оказался между этими инстанциями и должен был прилагать массу усилий, чтобы отстаивать близкие мне интересы фронта. Надо заметить, что Гиммлер и Кох не были близкими друзьями. Когда в ноябре 1944 года я встретился с Гиммлером в Познани и поведал ему о серьезных трениях во взаимоотношениях с Кохом, он сказал, что этому можно поверить и предложил мне при случае еще зайти к нему со своими претензиями, пообещав уладить дело. Но я не смог больше встретиться с Гиммлером, потому что он был постоянно в разъездах. Да и события впоследствии нагромождались одно на другое столь стремительно, что новые, более серьезные заботы требовали немедленного решения вопросов прямо на месте.

Оперативная обстановка в Восточной Пруссии также вызывала тревогу. Фронт на востоке придвинулся к самой границей часть немецкой земли к северу отозерного края Восточной Пруссии с конца октября находилаь в руках противника. Немецкие войска из-за нехватки людей и техники оказались сильно рассредоточенными, при этом Третья танковая армия находилась на севере в районе Немана. Четвертая армия занимала позиции к востоку от озерного края и до района Новограда на Нареве, где к ней примыкала Вторая армия, растянувшаяся вдоль Нарева до Вислы.