Василь Быков - Афганец

Ступак знал, что в таких деликатных ситуациях лучше промолчать, хотя бы для перестраховки. В многомиллионных рядах сексотов немало и говорливых, и молчаливых, наглых и скромных, глупых и очень умных - самый широкий выбор. Навербовали за семьдесят лет. В их полку перед отправкой в Афган чуть ли не всех по очереди перетаскали в хитрый домик, что размещался между казармой и уборной - немного, правда, в сторонке, для комфорта, чтоб не очень воняло. Хотя там стояла вонь другого сорта. Так на кого же можно положиться?

Днем в гараже было очень жарко, зато ночью и утром - в самый раз. Лежа в тишине на раскладушке, Ступак иногда жалел, что совершил эту авантюру продал гараж, который оставался его единственным прибежищем. Но что-либо переиграть было поздно. Первую сотню баксов он потратил большей частью на еду, но все время думал о главном - как раздобыть оружие?

На городской окраине рядом с железной дорогой когда-то стоял большой гарнизон - армейская учебка, казармы и полигон, там новобранцем и начинал свою службу Ступак. Недалеко от проходной всегда толкались солдаты, офицеры и прапорщики, среди которых когда-то было немало знакомых. Особенно среди прапорщиков. Но это ж когда. Теперь же, после сокращения армии, развала СССР и всего остального вряд ли кто из знакомых остался. И все же, не придумав ничего лучшего, Ступак решил проведать эту городскую окраину. Не очень приветливым утром, после ночного дождя, и асфальт еще не просох, он сел в троллейбус, доехал до кольцевой дороги. Потом пересел в автобус, который довез его до знакомой остановки. Удивительно, но и через десять лет тут мало что изменилось. - так же вдоль шоссе тянулась бетонная стена, из-за которой несмело выглядывали верхние этажи казарм, алели пятиконечные звезды на широких воротах проходной, стоял часовой с "Калашниковым" на груди. (Вот ему бы такой автомат, хоть с одним магазином). Время от времени к проходной и из нее торопливо приходили и уходили офицеры, солдат не было видно. Как не видать было и ни одного прапорщика - вывелись они в белорусской армии или как? Спрашивать кого-нибудь из офицеров он не решился, а вот с прапором, может, и поладили. Потом отправился вдоль ограды, надеясь найти какую-нибудь дыру, глядишь, и на самовольщика наткнулся бы, но все зря. Постоял на остановке, пока не пришел автобус, обошел ряд ларьков со всякой всячиной. Ничего интересного ему на глаза не попалось, и он вернулся в город..

Оружия у него не было и пока неизвестно, где его взять, а в голове уже прокручивался тот самый важный и решающий момент, к которому он готовился. Он знал, что будет непросто, даже сложно, и очень опасно. Но, если сделать все хорошо продумав, быстро и решительно, так очень даже возможно. Главное подловить момент, - на дороге, на улице, а лучше, если выйдет из машины. Выходит же он около своего дворца или где-то там на предприятиях, на стройке, куда он шастает время от времени. Или еще - на спортивных комплексах, где он частый гость и участник, так как очень уважает спорт, заботится о своем здоровье. Вот если бы там подловить...

Рука стала болеть меньше, правда еще отдавало в плечо, когда резко поднимал локоть. Жалко, время шло, деньги таяли, а проку пока от них не было никакого, все уходили на пропитание. Ночью ему часто снилось нечто из его дневных переживаний, только его противник был похож на медведя - толстый и косматый. Ступак целился в него из пистолета, но пальцы словно немели, он не мог нажать на спуск, а чудище приближалось.

Тогда он бросался бежать, а ноги становились ватными, он не мог бежать, а чудище уже было рядом. Когда гибель была почти рядом, сюжет сна изменялся, правда, тоже был мало приятный, хоть и не такой страшный. Ночью он часто просыпался в своем металлическом убежище, особенно, когда во двор въезжала машина и фарами светила сквозь гаражные щели около дверей, тогда вспыхивала тревожная мысль: уж не за ним ли? Может, что разнюхали? Со времени того памятного шествия, когда его побили, узнали что-то и приехали его брать. Тогда приходило сожаление и злость на самого себя, что не успел уйти вовремя, промедлил, прошляпил. Время, однако, шло, а к нему никто не наведался и это обнадеживало. Может, все-таки они его проворонили.

Зато не проворонили других, должно быть работали вовсю, не зря ели свой милицейский хлеб. Как-то утром, когда он еще валялся на своей раскладушке, в дверь тихонько постучали - раз, потом другой. Он подхватился, подумал, не дочка ли, которая еще ни разу не приходила к нему в гараж. Но это была не дочка - у двери, стоял Алексей. Парень вежливо спросил:

- Слышали новость?

- Какую?

- Минкевич гараж продает. Вместе с машиной.

Алексей оглянулся и переступил порог гаража.

- Оштрафовали. За демонстрацию. На шестьдесят миллионов.

- За ту самую?

- Ну. Был организатором от БНФ. Задержали, суд и вот - штраф.

- Ничего себе! Шестьдесят миллионов...

Ступак, конечно, удивился и тихо порадовался про себя, что тогда ему посчастливилось неприметно вырваться из рук омоновцев. Все-таки афганец, кое-какой опыт есть, не то, что у этих штатских. Хорошо и то, что он вообще не связан с БНФ, это давало ему некоторую уверенность. А этот Алексей все-таки симпатичный парень, не болтун, может с ним стоит посоветоваться про задуманное? Ну, уж нет, размышлял Ступак. Только то и есть тайна, если о ней знает лишь один человек. А если два, считай, что и тайны никакой нет. Это он знал хорошо. А может, надо было бы связаться с Минкевичем? Все-таки бенеэфовец,, так, следовательно, не сексот, не побежит вечером на доклад к "куму". А, может побежит? Что в БНФ нет сексотов? Поленились и не навербовали? Нет, эти не ленятся.

В то утро шел дождь, было прохладно и Ступак, притворив железные двери, проводил время в полудремоте. Самый раз было выпить, но водки не было, а идти под дождем в гастроном без зонтика ему не хотелось и он злобно подумал про жену-паскуду, которая выгнала его из дому и даже не выбросила вслед за ним одежду. Он же ушел из квартиры, которую ему дали, как воину-интернационалисту, а она чем отблагодарила?

Хоть бы дочку прислала его проведать, так нет же, держала в своих когтях покорную девочку, запугала ее отцом-зверем, который вот уже который месяц живет точно, как зверь, в этой железной берлоге. Хорошо, если он настоящий зверь. Он бы согласился стать зверем, если б было возможно. Зверю теперь лучше, чем человеку. Такое настало время.

Он сразу услышал, как загремел замок в гараже Минкевича. Ступак встал с раскладушки и вышел из дверей.

- Говорят, и вы продаете? - спросил, поздоровавшись.

Одетый в короткую джинсовую куртку Минкевич, из-под тонких очков взглянул на соседа.

- Приходится.

- Что ж так?

- Штраф платить.