Александр Яковлев - Руал Амундсен

Однако Амундсен и Кук понимали, что до этого ещё далеко. На следующий день солнце поднялось выше и светило дольше. В сумерках экипаж собрался в кают-компании, и доктор Кук сказал:

— День избавления близок. Нам нужно теперь же обследовать все льды вокруг корабля. Завтра мы пойдём посмотрим, нет ли где выхода. Может быть, «Бельгике» удастся выбраться.

Ранним утром Кук и Амундсен спустились на лёд. Заря только занималась, небо на востоке покрылось белой пеленой. Они прошли километра два, но нигде не заметили ни трещины, ни полыньи, — всё было плотно закрыто льдами. Взошло солнце, и Амундсен увидел трёх матросов, шедших им навстречу с запада. Ещё издали они кричали:

— Мы видели полынью! До неё не будет и одного километра.

И действительно, не прошли они за матросами и километра, как открылась полынья. Она была похожа на длинный язык и тянулась далеко к северу. Конец её терялся во льдах. Доктор обрадовался:

— Как раз то, что нам надо. Если судно провести сюда, мы вырвемся из плена.

— Вряд ли, — усомнился Амундсен. — Вероятно, полынья с севера закрыта.

— А это мы сейчас проверим, — сказал доктор и пошёл к ледяной горе, высившейся справа от полыньи.

Поднявшись на неё, он посмотрел вдаль. Полынья кончалась километрах в трёх, а вдали, по горизонту, стеной поднимались большие ледяные горы. Но за ними, несомненно, был открытый океан.

За обедом доктор сказал:

— Кажется, всех нас можно поздравить с большим открытием. Мы нашли полынью. Нам необходимо как можно скорее вывести в неё корабль.

— Полынья закрыта со всех сторон, — тут же откликнулся один из матросов, который был с Амундсеном и Куком на разведке. — Всё равно в открытое море мы не попадём. Полынья не поможет.

— Вот именно через эту полынью мы и попадём в открытое море, — твёрдо сказал доктор. — Когда подойдёт весна и подуют тёплые ветры, лёд начнёт трескаться, и трещина обязательно пройдёт по самому слабому месту, то есть там, где сейчас полынья, и нам уже легко будет вывести корабль в открытый океан.

Амундсен кивнул головой.

— Доктор прав. Такие случаи в полярных экспедициях бывали не раз.

— Но как же вы проведёте корабль через лёд? До полыньи целый километр, — сказал второй штурман.

— Мы пропилим во льду канал, взорвём лёд и по каналу проведём «Бельгику».

Механик Виктинг рассмеялся:

— А где вы возьмёте такие пилы? Ведь у нас только четыре маленькие пилы и всего лишь несколько фунтов динамита.

— И с этими пилами при желании можно сделать проход. Я уверен, работа удастся.

Матросы угрюмо переглянулись. Было видно, что они не верят доктору.

— Мы замёрзнем на такой работе, — сказал Бруль. — У нас нет даже тёплых пальто.

— Зато у нас есть одеяла, — сказал Амундсен. — Сегодня же мы начнём шить из них тёплые пальто.

После обеда Амундсен отправился в трюм корабля, где в ящиках лежали толстые грубые одеяла красного цвета. Их притащили в кают-компанию. Все посмеивались, что экипаж «Бельгики» будет щеголять в таких странных нарядах.

Один матрос, исполнявший обязанности портного, разрезал одеяла и скроил из них нечто похожее на халаты. Тут же все, не исключая Амундсена и Кука, принялись за шитьё. Кают-компания превратилась в портновскую мастерскую.

Три дня спустя на утренней заре экипаж спустился на лёд и пошёл к полынье. Это было забавное зрелище: все были одеты в красные неуклюжие халаты, а на головах торчали самодельные шапки. Доктор Кук и Амундсен провели длинную прямую черту от ближнего края полыньи к кораблю. Они показали, какой ширины должен быть канал, и матросы нехотя приступили к работе. По совету Кука они прицепили к одному концу пилы тяжёлые гири, привязав их проволокой, и этот конец спустили в воду. На другом конце пилы была укреплена длинная ручка; груз тянул пилу вниз, в воду, а двое матросов, уцепившись за ручку, поднимали пилу вверх. Так началась пропилка льда.

Доктор приказал выпилить во льду длинные треугольники, и когда обе пилы сошлись в вершине такого треугольника, Кук вырыл небольшую ямку, положил в неё динамит, провел шнур и поджёг его. Все поспешно отбежали в стороны. Раздался взрыв, и отпиленная глыба льда поплыла в полынью. Удачный взрыв ободрил всех. Матросы с большей охотой продолжали работу. В первый день они отпилили десять больших треугольников. Канал наметился сразу, — он был шириной в двадцать пять метров.

Утомлённые, но бодрые духом, матросы вернулись на корабль. Работа первого дня показала, что канал сделать можно. Значит, и спасение возможно. И теперь от желающих пилить лед не было отбоя.

Канал подвигался быстро. На четвёртой неделе прошли половину пути. Дни стали длиннее. Истомлённые долгою ночью, люди были рады свету и движению. Работали очень дружно: одни пилили лёд, другие проталкивали его баграми по каналу в полынью. В начале девятой недели работа была окончена. Экипаж проколол вокруг корабля лёд, и поздно вечером все, усталые, но очень довольные, легли спать. Они надеялись, что на рассвете им удастся провести корабль по каналу на канатах в открытую полынью.

Рано утром Амундсен проснулся, разбуженный тревожными криками. Он поспешно поднялся наверх. На палубе собрался почти весь экипаж. Матросы что-то кричали, грозили кому-то, кого-то проклинали.

— В чём дело? — спросил Амундсен.

Матросы закричали, перебивая друг друга:

— Канал закрыт! Работали мы, работали, гнали вы нас, гнали, и всё пошло прахом.

Амундсен поднялся на мостик. Канала не было: льды сомкнулись, и небольшие кучки мелких льдин виднелись как раз там, где вчера тянулась широкая водная полоса. Вышел на палубу и доктор Кук, с ним капитан и начальник экспедиции, — все угрюмо смотрели на льды.

С запада, всё усиливаясь, дул ветер. Это он сдвинул льды, закрыл канал.

— Надежда рухнула, — мрачно сказал капитан.

— Ну нет, капитан! — живо откликнулся Кук. — Ветер отнял у нас канал, но он может и вернуть его нам. Посмотрим, что будет к вечеру.

День тянулся томительно. Мало кто выходил на палубу, — все сидели в каютах, озлобленные и мрачные. Только Амундсен и Кук, о чём-то тихо переговариваясь, ходили по льду вокруг корабля.

Перед заходом солнца льды стали подозрительно потрескивать, задвигались, и скоро от корабля к полынье протянулась трещина. С каждой минутой она становилась всё шире и шире. Доктор торопливо вышел на палубу, зазвонил в сигнальный колокол.

Все выбежали, одеваясь на ходу, и, увидев широкую трещину, разразились радостными криками.