Николаус Белов - Я был адъютантом Гитлера

Гитлер велел созвать 28 апреля рейхстаг, чтобы выступить на его заседании с правительственным заявлением. Актуальным поводом явилось письмо Рузвельта, которое еще до отправки его в Берлин было опубликовано в Вашингтоне. Тем самым американский президент избрал не только необычный для международной дипломатической практики, но и вполне определенный тактический способ. Фюрер получил это письмо совершенно неожиданно и с раздражением высказался насчет такого бесцеремонного обращения с ним. Мнимое намерение Рузвельта содействовать данным письмом делу мира опровергалось его формой и тоном. Он требовал от Гитлера заверения, что тот не нападет ни на одну европейскую страну. Перечислялось примерно 30 таких стран. Далее президент США предлагал переговоры по вопросу о разоружении, таким образом задев самое чувствительное для фюрера место. Со времени Версальского мирного договора 1919 г. этот вопрос служил для него наиболее привлекательным лозунгом в его политической борьбе. Лига Наций, мол, создана державами-победительницами лишь для того, чтобы надзирать за разоружением Германии и не допускать ее нового вооружения. Однако все остальные государства не только не разоружились, но, наоборот, вооружились. Гитлер обвинял западные демократии в том, что они на вечные времена хотят обречь немецкий народ быть парией. Особенно клеймил он Рузвельта за его «лживую политику». С одной стороны, американский президент осуждает государства с тоталитарными режимами, а с другой – ищет более тесных отношений с Россией.

Речь Гитлера в рейхстаге 28 апреля 1939 г. была подобна взрыву политической бомбы. По выражению чиновников имперского министерства иностранных дел, фюрер «лягнул» всех, кого следовало; сам же фюрер воспринял это как похвалу. В Германии широко распространилось мнение, что речь эта – одна из его самых лучших. На меня лично произвело впечатление искусство Гитлера высказывать свои мысли просто, понятно и убедительно. За сарказм, с каким он дал по 21 пункту ответ американскому президенту, фюрер был вознагражден бурными аплодисментами всего рейхстага. Касаясь актуальной внешней политики, он заявил: своими последними соглашениями с Англией Польша нарушила германо-польский договор 1934 г., а потому для рейха этот договор больше не существует{155}. Что же касается Англии, из ее переговоров с Польшей он сделал вывод: британское правительство приступило к новой политике окружения Германии, а тем самым уничтожило предпосылки германо-английского соглашения о военно-морских флотах 1935 г. Это соглашение тоже потеряло теперь силу.

В узком кругу в Имперской канцелярии Гитлер высказался серьезно и озлобленно. Теперь ему ясно: враждебность западных демократий направлена не только против национал-социалистического правительства Германии, но и против всего немецкого народа. Поэтому он чувствует себя лично задетым. В день своего рождения, подчеркнул фюрер, он снова ощутил любовь всего немецкого народа, и это дает ему силу не ослаблять усилий во имя Германии. И действительно, ликование 20 апреля не было организовано. Оно скорее явилось выражением подлинной любви и уважения народа.

Я понимал реакцию Гитлера на послание Рузвельта, пришедшее в самый неблагоприятный для этого момент. Уже в речи фюрера перед рабочими в берлинском парке Люстгартен 1 мая можно было услышать его ожесточение. Как часто во время своих речей, ему в тот день удалось установить контакт с аудиторией! Восторг был нужен ему точно также, как актеру – аплодисменты. Одну из типичных для него мыслей фюрер сформулировал так: «Ни один вождь не может иметь силы большей, чем та, которую дают ему его приверженцы». Однако дальше следовали такие слова: сам он «вооружается всеми средствами», а возводимый немецкими рабочими Западный вал – «куда больший гарант нашей свободы, чем любое заявление Лиги Наций». Денонсация договоров с Польшей и Англией тревожно подействовала на широкие народа и на окружение Гитлера.

Целью следующей поездки Гитлера явился Западный вал. Если его инспектирование в августе прошлого года держалось в тайне, то теперь фюрера в поездке с 15 до 19 мая сопровождала большая свита с участием прессы. Пусть весь мир узнает, что немецкий народ создал за такое короткое время! В узком кругу Гитлер добавлял: «Чтобы никому здесь, на Западе, и в голову не смогла прийти мысль ударить нам в спину, пока мы связаны на Востоке». На сей раз хозяином тут был новый главнокомандующий войск «Запад» генерал фон Вицлебен. Он относился к фюреру так же, как и его предшественник генерал Адам, но внешне этого не проявлял.

Особое внимание Гитлер уделил созданию зоны противовоздушной обороны. Замещая Геринга, в этой инспекции участвовал Мильх, с ноября 1938 г. – генерал-полковник. Командующий зоной генерал-лейтенант Китцингер удостоился особой похвалы фюрера за удачную компоновку огневых позиций зенитной артиллерии для стрельбы как по воздушным, так и наземным целям. Как и все принимавшие участие в поездке, я находился под сильным впечатлением от таких крупных строительных успехов за столь короткое время. Крепостные сооружения давали уверенность и достаточную защиту против той артиллерии и тех танков, которыми была вооружена тогда французская армия. К тому же Западный вал должен был устрашать ее. Этой цели, как показалось нам, он уже служил и сейчас, хотя готовы были только две трети его укреплений.

Совершенно неожиданно через несколько дней после возвращения из этой поездки, 23 мая 1939 г., Гитлер провел в Имперской канцелярии совещание главнокомандующих составных частей вермахта вместе с начальниками их генеральных штабов. Присутствовали: Геринг, Редер, Браухич, Кейтель, Мильх, Боденшатц, Шнивинд, Ешоннек и Варлимонт{156}, а также мы – четыре адъютанта вермахта. Всем присутствующим были известны директивы от 4, а также 11 апреля{157}. Все мы предполагали, что Гитлер обсудит дальнейшие детали, особенно касающиеся плана «Вайс» – нападения на Польшу. Но никакого обсуждения не состоялось. Просто фюрер опять дал, как 5 ноября 1937 г. и 28 мая 1938 г., «tour d'hopizon»{158} политического положения.

При этом он впервые недвусмысленно высказал две идеи: Польша всегда будет стоять на стороне наших противников, а Англия – это мотор, движущий ее против Германии. Выразив сомнение насчет возможности мирного взаимопонимания с Великобританией, Гитлер считал важнейшей задачей сначала изолировать Польшу, а затем при первом же наилучшем случае напасть на нее. Нельзя рассчитывать на то, что конфликт с поляками можно решить подобно тому, как это было сделано с чехами. Но нельзя вступать и в одновременный конфликт с Англией и Францией. Об Америке фюрер не сказал ни слова. Россию же он непосредственно в число возможных в данный момент врагов не включил. Однако долго говорил о ведении войны против Англии, о необходимости ошеломляюще неожиданных действий и предпосылках для них, а также о сохранении в тайне всех его намерений и планов. ОКВ должно создать исследовательский штаб из самых квалифицированных офицеров всех составных частей вермахта, который возьмет на себя генштабистскую подготовку мер и операций против Англии.