Аркадий Кошко - Среди убийц и грабителей

– Ну, братец, на это не надейся. Пропивает она, поди, со своим любовником краденое да посмеивается над тобой.

– Неужто, ваше высокородие?

– Скажи, сообщала она тебе свой адрес?

– Да, действительно, говорила, а только, можно сказать, наврала.

Сбегал я на Никитинскую, дому номер 37, спрашиваю, у вас-де проживает половой от Тестова Николай, а мне говорят, что в этом доме живут господа разные и половых никогда не проживало.

– Ты сберег ее письмо?

– Как же, схоронил его в сундучке промеж чистых рубах.

– Ты сейчас отправишься к себе с моим агентом и принесешь мне его, а там увидим.

Конечно, больших результатов от письма я не ждал, разве по штемпелю удастся лишь установить часть города, откуда было оно отправлено.

Но мой опыт говорил мне, что часто секрет удачного розыска заключается в пренебрежении всякими мелочами. В данном случае это положение блестяще оправдалось. Сушкин принес мне! письмо, я взглянул на конверт, надписанный корявым, явно деланным, почерком. Штемпель был Мясницкой части. Развернув письмо, я был приятно удивлен: на нижнем краю бумаги выделялся отчетливый отпечаток пальца, очевидно, писавшего. Судьба мне посылала дактилоскопический оттиск, и я не преминул им воспользоваться.

– Ну, Сушкин, вижу, ты мне правду сказал. Иди себе с Богом, а если понадобишься как свидетель – вызову.

Не прошло и часу, как чиновник, заведующий дактилоскопическим кабинетом, доложил мне, что аналогичный оттиск имеется у нас в архиве и принадлежит известнейшему шулеру и вору – Ракову.

С этим ловким мошенником я уже сталкивался в Риге, где он фигурировал под ложным именем графа Рокетти де ля Рокка. Об его шулерских проделках я писал уже в одном из предыдущих своих очерков («Король шулеров»).

Теперь предстояла нелегкая задача разыскать Ракова и им награбленное.

Московские ювелирные магазины давным-давно были оповещены о пропавшем жемчуге и кольцах. Им были даны точные рисунки пропавших вещей, но они молчали, из чего следовало, что Раков либо бежал из Москвы, либо, оставаясь в ней, временно отсрочивает ликвидацию. Для очистки совести я тотчас же навел справки и в адресном столе, и во всех полицейских участках, но, как и следовало ожидать, Раков не был прописан и не значился в числе выбывших. Этот милостивый государь если и пребывал в настоящее время в Москве, то проживал, очевидно, в ней снова под чужим именем.

Пришлось выработать следующий план: мой способный агент Швабо, переведенный мною в Москву из Риги, принимавший в свое время деятельное участие в аресте графа де ля Рокка и хорошо знавший его в лицо, был поставлен во главе этого розыска и бессменно дежурил в сыскной полиции и у своего домашнего телефона.

Ему в помощь я дал 20 агентов, снабженных фотографиями Ракова. Эти 20 человек рассыпались по всему городу по двое и принялись биться в железку и прочие азартные игры по всем клубам и более или менее известным карточным притонам Москвы.

Первая неделя прошла безуспешно. Швабо всего лишь раз вызывался, но и то не признал в заподозренном Ракова. На вторую неделю мошенник попался. Об его довольно необычном аресте Швабо мне рассказывал так:

– Звонит мне наш Ефимов из купеческого клуба. Раков, мол, здесь, и Ильин (другой агент) играет с ним за одним столом.

Взяв трех товарищей, двоих с собой в автомобиль, третий поехал на велосипеде, – мы помчались в клуб. Сомнений не было – за столом сидел Раков. Я не хотел его немедленно арестовывать, так как он мог не указать своего настоящего адреса, где, быть может, и хранятся украденные драгоценности. Пришлось ждать.

В третьем часу ночи выигравший Раков встал из-за стола, не торопясь прошел в буфет, вкусно поужинал, после чего вышел из клуба. Мы, разумеется, следом. Он нанял автомобиль, и мы двинулись. Наша машина держалась в саженях 50-ти от его.

Между нами непринужденно катил велосипедист. Проехав изрядное расстояние, мы добрались до Чистых прудов. Раков свернул в переулок, пересек небольшую площадку и грузно завернул в Лобковский переулок. Мы остановили наш мотор на площадке, агент же на велосипеде следовал не отставая, видел, как Раков остановился у второго номера дома, рассчитался с шофером и, пропущенный сонным швейцаром, вошел в подъезд. Оставив свой автомобиль на площадке с агентом-шофером, я с двумя сослуживцами присоединился к нашему велосипедисту и позвонил к швейцару.

– Я чиновник сыскной полиции, – сказал я ему, – кто этот господин, которого ты только что впускал, и в какой квартире он живет?

– Они здесь не живут, а только очень часто бывают, в третьем этаже, у актерки.

– Фамилию его знаешь?

– Так точно – это князь Чекаридзе.

– Вот что! Помни – ни слова о том, что я тебя расспрашивал, не то ответишь по закону.

– Да нам что! Мы ничего!

– Ну, то-то же, смотри! – и я погрозил ему пальцем.

Так как было важно выяснить точное местожительство Ракова, то я решил, господин начальник, не покидать дежурства в переулке.

Дожидаться пришлось долго. Лишь часов в 11 утра Раков вышел из подъезда в сопровождении какой-то дамы. Оставив двух своих людей у подъезда для производства обыска и допроса у актрисы при ее возвращении (так как Раков, очевидно, вышел с ней), я вплотную последовал за удаляющейся парочкой.

Женщина говорила:

– Я не понимаю, Жорж, куда ты так вечно торопишься, позавтракали бы вместе, а там бы и отправился на свой Леонтьевский, так сказать, в домашний очаг, в объятия своей Дульцинеи… И ненавижу же я ее, она подлая, подлая, подлая!

– Иди ты к черту! – отвечал Раков, – надоела ты мне со своей ревностью.

– Ах так, хорошо! – взвизгнула женщина и круто повернула обратно. Раков злобно плюнул и зашагал дальше. Выйдя на площадку и завидя мой автомобиль, он спросил у шофера: «Свободен?»

В ту же минуту я задал шоферу тот же вопрос. Раков запротестовал:

– Позвольте, я, кажется, первый подошел, – и затем, обратясь к шоферу: – Леонтьевский переулок, 14.

Я взволнованно заговорил:

– Господи! Какое совпадение! Мне тоже на Леонтьевский, 28, нужно. Конечно, вы подошли первым, но, ради Бога, войдите в мое положение, – мне только что звонили по телефону, у меня умирает жена, каждая минута дорога, разрешите присоединиться к вам, я охотно заплачу не только половину, но и за всю поездку.

Будьте великодушны, не откажите!

– Сделайте одолжение, разумеется, такой случай… Какие тут могут быть разговоры…

И я влез в автомобиль следом за Раковым.,

– Три целковых на чай, – сказал я шоферу. – Гоните вовсю. – И, подмигнув ему, шепнул: – В сыскную!

Мы понеслись с головокружительной быстротой. За нами пулей летел наш велосипедист, впрочем, отставший, кувырнувшись на какой-то собаке у Мясницкой. Мы пролетели Мясницкую, перерезали Лубянскую площадь, выскочили на Тверскую и, не убавляя: хода, понеслись по ней к Страстному бульвару. Не успел мой попутчик опомниться, как мы завернули в Малый Гнездиковский и затормозили перед сыскной. По данному мной свистку выбежали наши люди и окружили автомобиль.