Лосев Федорович - Миронов

Восемь орденов и георгиевское оружие... Чин войскового старшины. Блестящий казачий офицер, будущий наказной атаман. Потомственное дворянство, о чем он даже понарошку не мог и мечтать... Все бросил! Будто ничего этого не было и остался «гол как сокол». Пастухом с хутора Буерак-Сенюткина. Добавил только: «Гражданин Миронов» – без звания, наград и чинов. Это какая же сила, внутренняя, духовная, так тряхнула сознание?! Говорят, что самая большая глупость – это ум, направленный не в ту сторону... Может быть, это и так, но гуси считают трасу вкуснее свиных отбивных... Потом... Потом... Нет уж, додумай до конца хоть один раз. Или стыд ест глаза? А чего стыдиться-то?.. Да, он боролся за счастье людей... Это хорошо. А Стешу сделал несчастной. Но при чем здесь она?! Он же за счастье всего человечества боролся!.. Но ведь оно, как известно, состоит из людей и их счастья. И каждый отдельно взятый человек велик. И имеет право на счастье. И с его несчастьем или гибелью кончается и рушится весь мир. Вся планета! Весь подлунный мир! Уход из жизни одного конкретного человека – это же глобальная катастрофа, значительней которой нет и не может быть на всем белом свете. Разве это не так?.. Но ведь он полюбил другую. А Стешу – убил... Так какая же здесь борьба за счастье людей? Но ведь любовь к Наде-Надюше настолько светла и всепоглощающа, что, кажется, способна оживить и осчастливить все и всех вокруг. И Стешу?..

А вообще-то окружающие не только не хотят быть осчастливленными, глядя на двух влюбленных, а наоборот, даже на дух не надо им этого щедрого дара. Кроме всего прочего, в их душах рождается противодействующее чувство: зависть, злоба, недоброжелательность. «Старик окрутил дитя-девицу... Смутное время, вот душа-девица и одарила так называемой „любовью“ старика... Всюду голод, разруха, кровь льется, а их лихоманка разжигает... Любовь!.. Знаем ей цену – распутство это, больше ничего... Ишь, страсти-мордасти развели!.. Туда же, вокруг ихнего блуда свет сияет, чуть ли не как от святых икон... Пообнимается ночью в жаркой перине седой бобер, а утром выскакивает вгорячах – „Ш-ша-ш-ки вон!“ – за счастье народа...»

Потом... Потом... Сейчас он вспоминает о судьбе братьев Грузиновых. Значит, опять уходит от честного и прямого разговора с самим собою? Еще успеет... Главное все-таки в жизни – это добро и зло, ложь и честность, война и мир... Любовь – и Стеша... Тьфу!.. Надя-Надюша... Надя-Надюша... Тебе все звезды, которые бродят, будто заплутавшись, в темноте... Стеша, подойди ко мне, я прикоснусь рукой к твоим чудесным волосам. Они пахнут росистым утренним лугом и лазоревыми цветами... О, собака!.. Ты как бешеный пес, исцарапанный в драке!.. Теперь лежишь на тюремном топчане и зализываешь раны... Борец за счастье народное!..

Ему показалось, что он слышит чей-то язвительно-насмешливый голос. Вскочил с топчана и крикнул: «Кто тут?! А-а!..» – зарычал Миронов и повалился на свое жесткое ложе. «Дайте мне додумать о Грузиновых...» – словно пес, поджавший хвост, виновато смотрящий на хозяина и пытающийся лизнуть руку, так и он просительно обратился к кому-то или чему-то неведомому... Может быть, к совести?.. Сложная это материя. Кто-то танцует и поет, кто-то плачет и стонет от горя, а кто-то от нежности и страсти... Опять он сбивается на свои утехи!..

Итак, о Грузиновых в конце концов.

Евграф и Петр со своим отцом Осипом Грузиновым участвовали в различных походах «за зипунами». Старший, Евграф, получил чин войскового старшины Войска Донского, а через год – новый чин, уже от императора Павла I, полковника и должность командира эскадрона лейб-гвардии казачьего полка. За усердие по службе царь пожаловал ему десять тысяч десятин земли и тысячу душ крепостных, но, к ужасу придворных, полковник не только не торопился принять столь дорогой подарок всемогущего императора, а давал понять, что он его вообще не примет... Пренебрег высочайшим приглашением императора. .. «За ложное рапортование себя больным» указом царя Евграф Грузинов был исключен со службы и вместе с братом Петром, подполковником, отправлен на Дон, в родной Черкасск.

Здесь Евграф много читал, писал, размышляя над тем, как «для всех под солнцем живущих народов всеусилить щастие, дав им свободу и волю...».

Миронову показалось, что мечтания отставного полковника Евграфа Грузинова чем-то напоминают утопии Кампанеллы... Но, знакомясь дальше с его судьбой, он уже по-другому думал, особенно по прочтении таких строк: «Вступился было за Отечество Пугач (речь идет о Емельяне Пугачеве), но его спалили. Я не так, как Пугач, но еще лучше сделаю: как возьмусь за меч, го вся Россия затрясется...» Выходит, не такой уж это мирный ученый-затворник. В нем, как и в Разине, Булавине, Пугачеве, Некрасове, Усе и других мятежных атаманах-донцах, кипела горячая мятежная казачья кровь. Братьев арестовали 12 августа 1800 года. Мужественно и благородно вел себя на допросах Евграф Грузинов – гордо молчал, заявив в гневе судьям: «Велите меня вывести и задушить, я говорить не хочу. Несчастья ради другого, истину не кажу!..» Братьев Грузиновых, Евграфа и Петра подвергли наказанию кнутом... Вырвали ноздри и наложили клеймо на лоб и щеки. Забитые до смерти, они мерли в страшных мучениях...

В воспоминания Филиппа Козьмича Миронова вплетались события не только те, коим он был непосредственный свидетель, но и многое другое, о чем узнавал из постоянного чтения газет я журналов, рассказов встреченных на пути людей. И к интересным выводам приходил: события, поначалу казавшиеся личными, что ли, впоследствии оборачивались государственными, глобальными.

Как мирно, светло и радостно начинались весна и лето 1914 года. В апреле царская семья отправляется в Крым. В отличие от Петербурга, здесь все залито солнцем. Цветет миндаль. Море спокойное и ласковое. Ливадийский дворец в праздничном убранстве, все словно ждут праздника. А он уже пришел, причем незаметно, поселился в сердцах приехавших и ожидавших приезда. Николай II в отличном расположении духа отчасти потому, что наследник Алексей чувствует себя хорошо, беззаботно играет, смеется, бегает. Царь не отрываясь смотрит на него, и душа его покойна. Сегодня он разрешил себе оторваться от государственных дел и вместе с сыном отправился на автомобиле к горе «Красный камень». За ними в экипаже – начальник команды императорской яхты «Штандарт» Деревенько, «дядька» наследника, и донской казак, несший службу при императоре. Взобрались на склоны горы Джайла. Начали подниматься выше. Цесаревич Алексей радостно закричал: «Папа, снег!.. Будто в Царское Село возвратились!..» Он соскочил с подножки автомобиля и бросился в снег. Барахтался в нем, кидал снежки в сторону отца. Император улыбался и радовался вместе с сыном. Но малейшее неловкое движение Алексея вызывало страх. Вечный страх вот уже десятый год держал всех в постоянном страшном напряжении... Страх этот породила сама императрица Александра Федоровна... Словом, все по порядку, как оно отложилось в памяти Филиппа Козьмича Миронова. Кстати, он неожиданно, нельзя сказать чтобы очень обрадовался, но с долей приятного удивления обнаружил, что русская царица одного с ним года рождения – 1872-го. Итак, что он вычитал из различных источников.