Рихард Зорге - Тюремные записки Рихарда Зорге

Я тайно читал лекции по социализму группам рабочих порта и матросов. Таким образом, я содействовал и революции в Кильской военной гавани, начатой восставшими матросами. Даже сейчас я помню одну из этих лекций. Одним ранним утром я был вызван и приведен в незнакомое до того место. Придя туда, осмотревшись, я понял, что это была подземная матросская казарма, где меня попросили тайно прочитать лекцию при плотно закрытых дверях.

Сразу после революции моя работа в партии заключалась в разборе бесчисленных заявлений о приеме в партию, пропагандистской и преподавательской деятельности. Помимо этого я должен был главным образом по-прежнему поддерживать связь со студенческими социалистическими организациями, которые набрали в это время большую силу.

В конце того года я с двумя-тремя товарищами с партийным заданием выехал в Берлин, где работал в местном штабе. Развернулась непримиримая борьба между фракцией во главе с Носке и Шейдеманом и революционным движением. Армия же стала на сторону Носке и выступила против революции. Партия нуждалась в помощи, но, когда я приехал в Берлин, было слишком поздно что-либо делать. После жестокого кровопролития восстание «Спартака» было подавлено. Нас загнали в гараж и обыскали, но, к счастью, мое оружие не обнаружили. Тот, кто имел оружие и отказывался отдать его, тут же расстреливался. Пробыв с товарищами несколько дней в здании гаража, мы вернулись в Киль. Но нельзя было назвать это триумфальным возвращением. В начале 1919 года я уехал в Гамбург и стал готовиться к экзаменам на врача.

По приезде в Гамбург я и там создал студенческую социалистическую организацию и стал ее секретарем, а кроме того, выполнял обычную партийную работу по месту жительства. В конце этого года меня назначили руководителем учебной секции партийных руководителей региональной организации Гамбурга. Вскоре после этого фракции нашей партии так же, как группа «Спартак» и другие революционные организации, автоматически влились в Германскую коммунистическую партию. В течение 1920 года я работал в штабе парторганизации Гамбурга в качестве руководителя учебной секции. В то же время я был консультантом в коммунистических газетах Гамбурга. Однажды меня посетил знаменитый социалист Шейдеман. Он спросил меня, не хочу ли я, как потомок Адольфа Зорге, примкнуть к их движению, но я, конечно, решительно отказался.

Затем, имея желание перебраться в глубь страны, я получил место учителя в высшей школе в г. Аахене и стал готовиться к отъезду туда, но меня вызвали в Берлин в Центральный комитет партии. После доклада о событиях в Гамбурге мне предложили выполнять различную практическую работу для партии в районе Аахена. Там были сильны позиции рабочих и особенно мощными были организации рабочих-католиков. Вскоре после прибытия в Аахен меня назначили членом городского комитета партии, где я стал отвечать за вопросы партучебы. Одновременно я занимался активной пропагандой среди шахтеров. Вскоре я установил связи с партийными руководителями района Рейнланд в Кёльне. Они часто приглашали меня на свои митинги и попросили принять участие, как я делал это в Гамбурге, в коммунистических изданиях этого района. Однажды, когда редактор коммунистической газеты Золингена находился в тюрьме, два месяца во время школьных каникул я даже заменял его и редактировал газету. Кроме того, в качестве представителя района Рейнланда я несколько раз принимал участие в заседаниях ЦК по вопросам руководства партией и расширения состава ЦК.

Однако продолжать в Аахене политическую деятельность в интересах партии и оставаться ассистентом профессора в высшей школе, конечно, было для меня невозможно. Где-то к концу 1922 года я оставил высшую школу, поскольку был втянут в ожесточенные политические дискуссии.

По согласованию с партией, я активнее стал работать среди шахтеров. При этом, трудясь в угольных районах Аахена, я мог покрывать и свои расходы на жизнь. Не вызывая подозрений о своем членстве в партии, я нанялся разнорабочим на шахту недалеко от Аахена. Работа была тяжелой, а из-за последнего ранения, полученного мной на фронте, она порой становилась просто невыносимой. Однако я не отступил от своего решения. Опыт работы шахтером был очень ценен для меня, ничуть не уступая опыту, полученному мною на фронте. К тому же моя новая работа отвечала интересам партии.

Моя работа среди шахтеров вскоре стала приносить некоторые плоды. Я сформировал коммунистическую ячейку на шахте, где я сначала работал, и после того как она окрепла и развилась, я перешел на другую шахту в окрестностях Аахена. И таким же образом в течение этого года я еще раз поменял место работы.

Я пытался действовать тем же методом в угольных районах Голландии, но эта попытка провалилась. Я был быстро разоблачен, уволен с шахты и выслан за границу.

За это время я стал хорошо известен на всех шахтах Аахена, и в результате стало совершенно невозможным найти там работу. Власти угрожали передать меня Союзной военной администрации, поэтому мне ничего не оставалось делать, как покинуть Аахен и оккупированную зону (тогда война еще только закончилась, и Рейнланд находился под военной оккупацией и управлялся администрацией стран союзников-победителей).

Я уехал в Берлин, и там в Центральном комитете обсудили вопрос о моей будущей партийной деятельности. В ЦК предложили мне оплачиваемую работу в руководящих органах партии, однако я отказался, поскольку предпочитал набрать побольше практического опыта и в то же время хотел закончить образование. Друзья предложили мне должность ассистента на социологическом факультете Франкфуртского университета и одновременно быть там внештатным преподавателем. Руководство партии одобрило эту идею и поручило мне активную работу в парторганизации Франкфурта.

Во Франкфурте я стал членом городского партийного руководства и отвечал, как и раньше, за учебную работу, а кроме того, был консультантом коммунистической печати. Вскоре после этого компартия в Германии была объявлена вне закона. Благодаря тому, что мое имя не было хорошо известно властям во Франкфурте, я имел возможность с большой пользой трудиться для партии. Я вел секретное делопроизводство и регистрацию членов партии, а также обеспечивал тайную связь между ЦК в Берлине и организацией во Франкфурте. Партийные средства и пропагандистские материалы посылались на мой адрес. Крупные посылки я скрывал в учебных аудиториях в ящиках для угля или прятал в моем кабинете и библиотеке социологического факультета университета. Кроме меня там же работали два-три члена партии, поэтому не было нужды бояться разоблачения. Таким образом, мы сохраняли деньги и материалы, поэтому в случае необходимости в них руководящих органов их можно было быстро изъять и использовать. Несмотря на то, что компартия была запрещена, благодаря такой системе во Франкфурте деятельность партии ничуть не сократилась. Когда в Саксонии в результате вооруженного восстания была установлена рабочая республика, я по решению партии постоянно поддерживал с ней тайную связь. Выполняя специальные задания, я часто посещал Саксонию и доставлял важные указания и распоряжения по политическим и организационным вопросам, которые партия направляла через нас во Франкфурт.