Строуб Тэлботт - Горби. Крах советской империи

В середине этих переговоров Ельцин одержал свою потрясающую победу на выборах на новый пост Президента РСФСР. Реакционеры чувствовали, что времени для действий у них остается совсем мало. По их мнению, переговоры в Ново-Огарево и существование двух президентов в стране, которую они все еще считали единой, угрожают Союзу, и мириться с этим они не могли. 17 июня Павлов, воспользовавшись отсутствием Горбачева, который находился в Ново-Огарево, запросил у парламента чрезвычайных полномочий для осуществления его антикризисного экономического плана. Он признался, что с президентом по этому поводу заранее не консультировался. Реакционные депутаты обрушились с бурными нападками на Горбачева.

Дальнейшая работа сессии проходила при закрытых дверях, однако уже через несколько часов содержание ее просочилось наружу. Пуго, Крючков и Язов в один голос заявили, что страна гибнет. Крючков повторил свои устрашающие предостережения о зловещих иностранных силах и заявил, что он готов действовать, чтобы спасти систему, а «не какого-то конкретного лидера». Националистический депутат Коган предложил, чтобы чрезвычайный Съезд народных депутатов лишил президента его властных полномочий. Газеты назвали это «конституционным переворотом».

В день рождения королевы, отмечавшийся через два дня после этого в Доме Харитоненко, погода была знойно-влажной; с утра началась сильная гроза и проливной дождь. Казалось, в Россию перенесся муссонный климат, тогда как в прежние времена день рождения королевы праздновался на лужайке, и Хрущев со своими друзьями лакомился земляникой со сливками.

На этот раз в посольстве присутствовали Лаптев, Афанасьев и Старовойтова, глубоко удрученные и мысленно сосредоточенные на «конституционном перевороте». Я напомнил им, что когда реакционеры разбушевались на двух партийных съездах в 1990 году, мы спрашивали себя, что это? Последняя отчаянная схватка отступающих консерваторов или же это их первая попытка осуществить контрреволюцию? Так что же – история повторяется как фарс? Однако все трое были убеждены, что за вмешательством Павлова, Язова и Крючкова скрывается настоящий заговор. Горбачев был застигнут врасплох. Переворот мог произойти в любой момент. После победы Ельцина войска Московского военного округа были приведены в состояние боевой готовности. Генерал Родионов подошел ко мне и весело сказал, что московские военные командиры в этот уикенд пришли к единому мнению, что стране достаточно одного президента, и он с ними совершенно согласен.

Однако в конце недели Горбачев вновь ворвался в парламент, обрушился на консерваторов и прочно укрепил на мачте флаг реформы. Язов мялся и вилял. Павлов походил на выпоротого мальчишку и жаловался, что его слова исказили в печати. Лукьянов придумал изобретательное объяснение: Павлов просто пытался укрепить контроль над фискальной и банковской системой. Этого, по-видимому, было достаточно, чтобы всех успокоить. В общем, наблюдатели склонны были считать, что события этой недели действительно были фарсом, а не трагедией.

Через несколько дней за ужином Мэри Дежевски, корреспондент «Таймс», высказала мнение, что реакционеры еще могут попытаться поставить Горбачева в неловкое положение перед его предстоящей поездкой в июле в Лондон на экономическую встречу на высшем уровне. Расстрелы в прибалтийских республиках или бомбы, взорванные в каких-нибудь других местах, вполне послужили бы этой цели. Заместитель министра иностранных дел российского парламента Федоров сказал, что реакционеры остро осознают: надо действовать, пока еще не поздно. Полковник Шлыков, председатель Комитета по вопросам обороны Российского парламента, заявил, что многие офицеры среднего звена – русские шовинисты, поддерживающие Жириновского. Другие поддерживают Ельцина, который теперь призывает к созданию русской армии.

Генералы в ужасе оттого, что Ельцин может с успехом обратиться через их голову к войскам. Однако все были согласны с тем, что с «конституционным переворотом» покончено.

Еще один штурмовой сигнал прозвучал летом. 28 июля «Советская Россия», – газета, которая опубликовала в 1988 году пресловутую статью Нины Андреевой, – поместила «Слово к народу», подписанное Варенниковым и другими генералами, епископом Питиримом и рядом консервативных писателей. Они нападали на «лукавых и велеречивых властителей, умных и хитрых отступников, жадных и богатых стяжателей, которые, глумясь над нашими верованиями, пользуясь нашей наивностью, захватили власть, растаскивают богатства… режут на части страну, ссорят нас и… отлучают от прошлого…

Пора отряхнуть оцепенение, сообща и всенародно искать выход из нынешнего тупика…».

В своем дневнике я записал: «Это – сильные выражения, исходящие от людей, которые в состоянии кое-что по этому поводу предпринять, если пожелают». Через три недели произошел путч.

В июле 1991 года Горбачев прилетел в Лондон на встречу глав государств и правительств Англии, Франции, Германии, Италии, Японии, Канады и США – на «экономический саммит группы Семи (G7)». После заседания Джон Мэйджор пригласил его в Ковент-Гарден на оперу Россини «Золушка». Когда Горбачев вошел в театр, зрители его приветствовали, а по окончании спектакля, когда он вышел на улицу, ему устроили овацию. В своей собственной стране такого восторга он уже более не вызывал.

Обед при свечах был устроен в Доме Адмиралтейства, в маленькой столовой с чудовищными обоями и претенциозными картинами, изображающими морские победы над французами. Горбачев и Раиса вошли, держась за руки. Горбачев был в своей наилучшей форме: обаятельный, живой, откровенный, оптимистичный, но в то же время серьезный. Он утверждал, что ничто не заставит его отказаться от стратегической цели – преобразования страны и создания рыночной экономики. Но каждая страна должна найти наиболее подходящие для нее формы, в России существует сильное сопротивление переменам. Иностранцы придают большое значение приватизации земли, но русские крестьяне считают, что земля – от Бога. Они предпочитают общину и средневековую систему чересполосицы, которая была уничтожена коллективизацией. Изменить их взгляды гораздо труднее, чем это представляется иностранцам. (Ельцину, как известно, тоже не удалось провести через парламент закон о приватизации сельскохозяйственных земель. И даже в путинской России коммунисты ей сопротивляются.)

Как сказал Горбачев, он твердо уверен в том, что в России в конце концов установится смешанная экономика. При его жизни преобразование не будет завершено. Он знает, что его многие критикуют за нерешительность, но он не может двигаться быстрее, чем это по силам народу. И не намерен прибегать к насильственным методам прошлого. Если он добьется успеха, люди забудут о своей критике, если же потерпит неудачу, «тогда и десять ангелов нас не смогут спасти».