Алина Катран-Шиллинг - BrainStorm: Ты не один. От песочницы до стадиона [litres]

Ещё мне нравится заниматься ручным трудом, работать с деревом. Я бы хотел научиться изготавливать бочки. Это очень интересный процесс: надо специально подобрать дерево, изготовить кольца, подогнать, обжечь… Музыкальные инструменты тоже очень интересно делать, но это ещё более сложное мастерство – чтобы его постичь, нужно много времени. Впрочем, в данный момент я уже к этому готов, прошло рвение жить на гастролях и не сидеть на месте. Хотя я по-прежнему могу сказать, что BrainStorm – это моя жизнь. Я стараюсь относиться к группе со всей душой и ответственностью, ведь портить свою жизнь – это самое глупое, что можно представить. Если этому суждено однажды исчезнуть, то лучше пусть всё растает, как большая льдина. Сам я не стану колоть этот лед и разбрасывать по сторонам, я буду беречь BrainStorm сколько смогу.

Жизнь удалась. Весь в белом и с гитарой!

Тот самый журнал «Синичка» и стих, который мы взяли для самой первой песни

Я с акустической гитарой, это 1 апреля в школе

Первый раз, когда мне доверили main vocal (главный вокал)

Прислушиваюсь к совету Ренарса

Марис Михельсонс:

Нам с Ренарсом было лет 13–14, когда мы решили, что нам просто необходимо стать популярными. Мой крёстный работал тогда на латвийском телевидении, и мы договорились приехать на экскурсию. Мы с Ренарсом ходили по коридорам телецентра, изучали студии, а потом рванули на 17-й этаж в редакцию молодежной передачи «Заноза» и прямо с порога сказали: «Здравствуйте, а мы хотим у вас работать!» Они были удивлены, но не отказали – спросили, какие у нас есть идеи. Тогда мы с Ренарсом отправились домой, придумали несколько собственных рубрик и получили эту работу. Раз в неделю мы стали ездить в Ригу на съёмки программы – весь текст мы с ним говорили синхронно, это каждый раз было страшно и нервно, но для нас обоих это стало настоящим курсом преодоления застенчивости и боязни показаться нелепым. Вскоре нас действительно стали узнавать в школе, мы были поражены – так вон она, слава! Ренарс несколько лет спустя стал вести другое шоу на телевидении – «Крокодил», а ещё читал новости на радио – думаю, это было ему нелегко, но впоследствии пригодилось как солисту.

Однажды Ренарс позвал меня на репетицию новой группы, потому что не мог одновременно играть на клавишах и петь. Там все ребята были на год старше меня, в том возрасте это очень существенно. У них сложился состав из четырёх человек, такой уютный домик, и было видно, как они недовольны, что пришёл какой-то сопляк и остался с ними. Но я так хотел к ним присоединиться! Это было очень интересно и круто. Когда уроки заканчивались, им позволяли заходить в актовый зал и репетировать. И я тоже приходил – пустая школа, за окном темно, мы репетируем, – всё было необычно.

Петь мне никогда не хотелось. В моей воображаемой группе я бы играл на барабанах или гитаре, но в реальности у меня клавиши. Мне нравится, что на сцене инструменты закрывают меня с двух-трёх сторон, это мой маленький офис, я в нём чувствую себя защищённым. Я очень стеснительный, и прошло много лет, прежде чем я смог на сцене ответить Ренарсу или обратиться в зал.

Раньше от волнения я рта открыть не мог. У нас есть песни, где клавишные партии довольно сложные для меня. Даже если такая песня стоит в конце сет-листа, для меня концерт начнется только после неё – до этого момента я буду в напряжении, как на экзамене. Бывает, мне снятся сны, где во время концерта я забываю, что играть, пальцы не слушаются, это настоящий кошмар. Впрочем, такое было и в реальности – на одном из первых корпоративов я должен был сыграть партию в песне «Welcome To My Country», которую не я сочинил. Начинаю играть – и путаюсь. Волнуюсь, потею, никак не могу вырулить. Понимаю, что все всё видят и слышат – это было действительно заметно. Вообще, на концертах разное случалось – у Ренарса голос пропадал, электричество отрубали, в темноте одни барабаны стучали, а однажды Мэджик так прыгал по фанерной сцене, что проломил её и провалился в подпол.

Я без понятия, чем бы я занимался, если бы не BrainStorm.

Я попал в группу по чистой случайности, но без неё я стал бы другим человеком, и представить не могу, что бы меня сейчас интересовало. BrainStorm – это огромная часть моей жизни. Как минимум, половина циферблата часов, если так представлять. Это мой ресурс – чувство, что вокруг твои друзья, вы внутри того, что когда-то вместе создали, и до сих пор это живёт, это интересно людям, интересно нам самим. Нам повезло, что у нас такая жизнь – мы всегда в движении, как Бременские музыканты. Если пауза затягивается, тут же появляется тревога, я начинаю себя винить, какой я дурак, почему же так долго ничего не происходит. А вдруг всё раз – и кончится? Вдруг это больше никому не нужно, не интересно? Но вот мы снова встречаемся, обсуждаем новые планы, и я такой – уф, всё в порядке, машина BrainStorm едет дальше.

Самовыражение очень важно для каждого человека, вне зависимости от его рода занятий. Плотник делает хорошие стулья, пекарь печет хлеб, кузнец куёт подковы – нужно любым способом выпустить то, что у тебя внутри, отдать природе, людям, друзьям, детям.

Я верю в добрые дела, верю в бумеранг добра, много раз ловил это ощущение – всё возвращается. Мне кажется, что в музыке я мог бы делать больше. Я создаю много эскизов новых песен, но из них мы очень мало берём для BrainStorm, они просто копятся на компьютере. Пару лет назад мне приснилось, что я иду по незнакомой стране – почему-то я был уверен, что это Индонезия, хотя я там никогда не был. Я иду по широкой дороге, красивая природа вокруг, трава качается на ветру – всё так прекрасно! Вдруг дорога кончается обрывом. Я сажусь на этот край земли, качаю ногами, и вижу внизу много круглых водоёмов, в них плавают рыбы. Им хорошо, они на своём месте, но среди них я замечаю одну огромную рыбину, которой тесен её пруд. Она лежит и не двигается. А я сижу на обрыве, качаю ногами и смотрю на неё. И мне кажется, я понимаю, что она чувствует.