Александр Ливергант - Дом на кладбище

15

Не прошло и трех недель, Патрик еще оставался в Манчестере, а роман был уже наполовину написан, самые яркие, драматичные страницы позади: свадьба Рочестера и Джейн расстроилась, Джейн — как ей казалось, навсегда — покидает Торнфилд-Холл.

Меж тем три романа братьев Белл издатели выпускать не торопятся. «Учителя» Томас Котли Ньюби издать готов — но на кабальных условиях: Шарлотта платит 50 фунтов аванса, и, если роман продастся, Ньюби ей этот аванс возместит. Небольшое лондонское издательство «Смит, Элдер и компания» повело себя с Каррером Беллом более гуманно. Шарлотта хоть и получила отказ, но отказ с комплиментами. Рецензент издательства Уильям Смит Уильямс, с которым Шарлотта скоро подружится и вступит в переписку, пишет ей, что признает «несомненные литературные достоинства» романа, но считает, что продаваться он будет плохо; и в самом деле, прежде чем «Учитель» был все же издан, его отвергали в общей сложности семь раз, и не только «Смит и Элдер». Пусть мистер Каррер Белл не отчаивается, говорилось в письме, он вполне способен написать книгу, которая будет пользоваться успехом.

Книга эта меж тем уже вчерне написана, и 24 августа 1847 года Шарлотта отправляет в Лондон рукопись только что законченной «Джейн Эйр». Роман за одну ночь проглатывает Уильям Смит Уильямс и передает его Джорджу Смиту, тот тоже от рукописи не может оторваться.

«В воскресенье утром после завтрака я взял рукопись „Джейн Эйр” и отправился с ней к себе в кабинет, — расскажет он впоследствии Элизабет Гаскелл. — Начал читать и очень быстро увлекся. Накануне я договорился встретиться с приятелем, и в назначенный час мне подали лошадь, однако оторваться от романа я был не в силах. Я написал приятелю записку, отправил к нему своего грума и продолжал читать. Вскоре явился слуга сказать, что обед подан, я попросил его принести мне в кабинет сэндвич и бокал вина и вновь взялся за чтение. Поужинал я наскоро и перед тем, как лечь спать, рукопись дочитал».

Наутро Смит пишет Шарлотте, что рукопись «Джейн Эйр» принята к публикации и что ей после выхода романа в свет причитается 100 фунтов, но с условием, что на следующие два романа Каррера Белла «Элдер, Смит и компания» имеют первоочередное право. Смит не расщедрился: биографию Шарлотты Бронте он в свое время оценит почти в десять раз больше, чем ее второй и самый лучший роман.

Шарлотта проявляет характер: условия Элдера и Смита принимает, но переписать первые главы, пребывание Джейн в Ловуде, вызвавшие у издателей наибольшие нарекания, наотрез отказывается:

«Как бы там ни было, но я намерена писать только так, как писала, и никак иначе… В вопросах творчества я не могу позволить, чтобы мне кто-либо диктовал… Как знать, очень может быть, первая часть „Джейн Эйр” понравится читателю больше, чем Вы предполагаете, ибо все там написанное — чистая правда, а Правда обладает особым обаянием. Расскажи я всю правду, читать эти главы было бы еще тяжелей, и я счел возможным смягчить многие подробности…»

Что же творилось в Школе для дочерей священнослужителей на самом деле, если автор в главах, посвященных Ловуду, «счел возможным смягчить подробности»?

Элдер и Смит торопятся: не проходит и недели, а Шарлотта уже получает гранки первых глав и их усердно правит. Трудится в присутствии Эллен Насси, забыв в спешке про договоренность с сестрами держать литературную деятельность братьев Белл в тайне.

Утром 19 октября 1847 года, всего через два месяца с того дня, как издатели первый раз прочли рукопись, Шарлотта получает первые шесть экземпляров своего романа. На этот раз претензий к изданию у автора быть не может: три тома в матерчатом переплете, отличная бумага, ясная, крупная печать.

«Если книга не будет иметь успех, то не по Вашей вине, виноват будет автор. Вы — вне подозрений», — в тот же день пишет она Смиту.

Первые отзывы были весьма сдержанными, рецензент «Атенеума» отметил «несколько необычный стиль, к которому я готов отнестись с уважением, но удовольствия он мне не доставляет».

А вот автору «Ярмарки тщеславия», критику куда более придирчивому, роман «Джейн Эйр» удовольствие доставил:

«Лучше б Вы не посылали мне „Джейн Эйр”, — пишет Теккерей Уильяму Смиту Уильямсу. — Я так увлекся, что за чтением потерял (или, если угодно, приобрел) целый день, а он у меня был расписан по минутам: в типографии ждали рукописи… Книга хороша, кто бы ее ни написал, мужчина или женщина, язык очень богатый и, так сказать, откровенный. От некоторых любовных сцен я даже всплакнул — к изумлению Джона, который зашел подложить в камин угля. Миссионер Сент-Джон, по-моему, неудачен, но неудача эта простительная. Есть места просто превосходные. Не знаю, зачем я Вам все это пишу, но Джейн Эйр тронула меня; тронула и порадовала. Это женская книга, но чья? Передайте мою благодарность автору, его книга — первый английский роман (у французов сейчас одни любовные романы), который я одолел за долгое время».

Лед, как говорится, тронулся.

«Вне всяких сомнений, лучший роман сезона… сюжет захватывает… этот роман мы от души рекомендуем нашим читателям…» («Критик»).

«„Джейн Эйр” — безусловно, очень умная книга. И очень сильная» («Экзаминер»).

«Роман не похож на все, что мы читаем, за небольшими исключениями. По силе мысли и выразительности среди современных сочинителей Карреру Беллу нет соперников» («Эра»).

Пожалуй, лишь «Спектейтор» усомнился в достоинствах книги, критик уклончиво и невнятно назвал мораль романа «низким оттенком поведения («low tone of behaviour»). И то сказать, негоже было такой приличной девушке, как Джейн Эйр, класть руку своего будущего мужа себе на плечо — порнография да и только! «Оттенок поведения» — ниже некуда, как с этим не согласиться. Шарлотта — она до сих пор не верила в успех романа — расстроилась, тем более что критика «Спектейтора» была услышана и воспринята; следом появились в печати эпитеты более резкие: как только книгу не называли — «непристойной», «безбожной», «пагубной».

«Теперь поношениям не будет конца, — пишет она Джорджу Смиту через месяц после выхода „Джейн Эйр”. — Боюсь, как бы эта точка зрения не сказалась на спросе. А впрочем, время покажет: если в „Джейн Эйр” есть плюсы, а не только минусы, то роман сумеет разогнать сгущающиеся над ней тучи».

И время показало, что «сгущающихся туч» бояться не придется: две с половиной тысячи экземпляров романа разошлись за два-три месяца. Сегодня такой роман, будь он издан в России, пролежал бы на полках книжных магазинов, боюсь, не один год.

Шарлотта — куда девалась всегдашняя неуверенность в себе — готова за себя постоять, она вступает с критиками в спор, полемизирует даже с таким авторитетом, как Джордж Генри Льюис. Льюис предупреждает начинающего романиста, чтобы тот «сторонился мелодрамы» (а мелодраматических эпизодов в романе, как мы знаем, хватает), придерживался личного опыта и правды жизни, от которой Шарлотта (вспомним Ангрию) не раз отступает. Взять хотя бы эпизод, когда Джейн отказывает Сент-Джону, ибо слышит голос зовущего ее Рочестера, который находится от нее на расстоянии нескольких десятков миль. Шарлотта Льюису возражает: