Станислав Симонов - Как выжить в современной тюрьме. Книга вторая. Пять литров крови. По каплям

И огради тебя бог от наркотиков.

Не строй планов на будущее, тем более — с новыми знакомыми.

Будущее в тюрьме — тюрьма.

Если совсем нечего есть, можно и поголодать.

Не хами мусорам, они злопамятны и в данный момент ты от них зависишь.

Глупо угрожать, когда еще ты исполнишь свои угрозы.

В тюрьме нет национальностей.

Готовься к худшему, лучшее само тебя найдет.

Научись думать.

Научился — думай.

Не спеши, на воле надо было спешить.

Терпение, терпение, терпение.

Наконец, научись ждать.

Надежда умирает последней. Сначала мы, потом она.

Помни: мысль вещественна.

Зато у тебя бесплатная крыша над головой, бесплатная коммуналка, бесплатная еда и охрана, как у президента.

Вот у тебя и появилась реальная возможность понять, чего ты стоишь на самом деле.

Да, не повезло, но чьей глупости это результат?

А научишься думать — уже не зря потратил время.

У Вовы опухли локти. Это заметно только Вове. Он мне по секрету сообщил:

— Так опухли локти, что я ходить не могу.

Выбор есть всегда, даже когда кажется, что его нет вообще. Судьба всегда предлагает минимум два варианта выбора.

— Зови меня просто, без всякого: Рэмбо.

Загрузили, как баржу с утюгами!

Кузьмич, невзрачный работник тюрьмы. Проработал в ней двадцать семь лет. Решил проверить здоровье, прошел флюорографию — от легких ничего не осталось. Сгорел за неделю. Я еще долго помнил его аккуратно начищенные, коричневые, видать, форменные, туфли.

…его бил отходняк, кумарило. Вставал, долбил ногой в «тормоза» и орал. Приезжали опера, предлагали взять на себя еще два эпизода. Он брал, ему делали инъекцию и возвращали в камеру. И так целую неделю. Что брать и сколько, ему было абсолютно все равно. Главное, что за этим следовал укол.

17 февраля. Обычно такие вещи я делал сам или строго контролировал, но тут меня увезли на суд. Что ж, суд так суд. По приезде выяснилось, что «ноги» уже зашли и масса полезных и нужных вещей ласкающей взор кучей громоздилась на шконке. Конечно, в основном мелочи, но каждая мелочь в этих условиях воспринимается как праздник. Но главная мелочь — это дрожжи. Что же они? Должны были тоже зайти, но наверняка спрятаны.

Приехал с суда поздно. Был уставшим ужасно. Поездка отняла массу сил и энергии. Словом, лег спать. Наутро — это всего три часа сна — опять поездка на суд. В общем, через три дня начал конкретно искать дрожжи. Найти не удалось. Вован утверждал, что они были спрятаны и, кажется, в банку, и даже с сахаром. В одной из банок дрожжи действительно были, но старые, предыдущего заноса. Сначала искали вяло, затем интенсивно — нет дрожжей. Ну, нет так нет. Однако, прикидывая, сколько должно было зайти ценного продукта, я понимал, что они где-то должны быть.

Прошел месяц. Надо сказать, что время от времени Вован требовал приготовить себе «какаву». «Помогала» регулярно исполнял его просьбу. После каждой такой просьбы Вован громко возмущался, что, мол, чашки мыть нужно лучше, а то дрянь всякая плавает в его «какаве». Ну да бог с ними, с чашками.

Возникла пауза с судами, и я решил окончательно проверить все на предмет дрожжей. Куда они могли деться?

— А скажи мне, Вова, кто их, собственно, и, главное, куда прятал?

Вова лениво задумался и стал вспоминать.

— Мы прятали.

— Так.

— В сахар прятали.

— Ну! — Я чуть ли не физически толкал его мысль, как груженную углем вагонетку.

И тут Вова вспомнил:

— И еще прятали в «какаву».

Я тут же вызвал «помогалу».

— Тащи «какаву»!

— Нет ее, — мгновенно отозвался наш помощник.

— А где, где же она?

Вероятно, голос мой при этом вибрировал. Дрожжи в системе — продукт особо ценный.

— Так выпили же всю «какаву».

— Как?! — Мне не хотелось верить в услышанное.

— Так Вова же и пил.

— И ничего не осталось?

В душе еще теплилась слабая надежда. Не мог же Вова, в самом деле, выпить в одну харю двадцать пакетов дрожжей вместе с «какавой» и даже не заметить этого.

Ответ «помогалы» прозвучал приговором всем моим надеждам:

— Ни крошечки. Банка пуста.

Ну, принес он эту банку. Посмотрели. Тупо поковыряли пальцем тоскливую пустоту. Мог! Двадцать пачек дрожжей Вован, не морщась и не замечая, выдул вместе с «какавой».

— Я же говорил, что дрянь там какая-то плавает, — спокойно сообщил он.

!!!

Слов не было. Теоретически такой человек мог, без всякой злобы и даже не замечая этого, съесть собственного сына. И в этом акте не было бы ненависти. Вообще не было бы эмоций. Он просто голоден и ест.

Когда я пришел в себя, то не сдержался и, каюсь, был грех, наорал на Вована. Надо отдать ему должное: злобой и раздражительностью этот человек не отличался.

— Ну что волноваться? Это когда было? Уже почти две недели назад. Мне налили, я выпил.

Закончил он в своей обычной манере:

— А не испить ли нам чаю?

Куда в этого худого человека влезало столько и, главное, где потом накапливались эти продукты (ел он буквально за троих), мне было совершенно непонятно.

Череп этого человека был примечательной формы: словно его в детстве с размаху ударили веслом по затылку, вмяли кость, он выжил, а вмятина осталась.

Мышь, жившая в его душе, заметалась, задергалась, запрыгала. С трудом он поймал ее, теплую, ускользающую, и угомонил, ощущая биение маленького пульса под своей ладонью.

Душа человека представляет собой клетку. В одной ее секции живет мышь, в другой — птичка, в третьей — крыса, а в четвертой — сколопендра.

Не знаешь, как поступить? Найди человека с похожей проблемой и дай ему совет.

Чтобы сузить мир, свести его в одну точку, достаточно напиться пива и не писать несколько часов, как можно дольше. Чем больше терпеть, тем меньше и, главное, проще будет выглядеть мир. В самом конце эксперимента он в буквальном смысле сольется в одну точку. Место, время, желание, проблемы и их решение станут едины… и двадцать секунд стопроцентного счастья.

Талант стреляет и ловко попадает в трудную цель. Гений стреляет и попадает в ту цель, которая даже и не видна нормальному человеку.

— Убери собаку! — страшным голосом крикнул Солдат, неожиданно освободившись от наручников.