Станислав Симонов - Как выжить в современной тюрьме. Книга вторая. Пять литров крови. По каплям

…А какая Мамука не наркоман?

Не желая бесцельно растрачиваться, растратил себя в ожидании цели.

Это не просто гад, а гад коллекционный. При этом не во всякой коллекции встретишь такого.

Дима, Миша, Хохол и Авиатор. Все вчетвером дружили в Клинцах. То есть сначала Авиатор дружил с Хохлом, затем с появлением Димы и Миши начали дружить объединенно, взахлеб, с утра до ночи, с перерывом на сон и без перерыва на обед, так как употребляли пищу совместно.

Затем случилась неприятность. С Авиатора на зоне «спросили», и Дима лично перевязывал его пробитую братвой голову. Затем, со слов Авиатора, он по секрету сообщил Хохлу заветный способ перебраться в «зачарованный» Сураж.

Для выполнения этого мероприятия администрация попросила сделать для себя «дембельский аккорд», то есть приобрести и оборудовать компьютерный класс. Хохол приобрел три новых компьютера, а Авиатор — два подержанных. Весь процесс контролировал Авиатор. Далее Авиатор сообщил Хохлу, что и процесс оформления хохловских бумаг полностью им контролируется.

Авиатора вызывают на суд. Хохла на суд не вызывают. Натурально возникает скандал. Хохол кричит и встречается со всеми подряд. Выясняется:

— А что вы хотите? Вот Авиатор приобрел пять компьютеров для компьютерного класса, а вы ни одного.

— Как Авиатор? Как приобрел? А я? А мои компьютеры…

— Хохол, ты не волнуйся, ты пойдешь на следующий суд…

— … Какие бумаги? Какой суд? На вас никто ничего не оформлял.

Короче, оба в результате очень сложных операций и траты большого количества денег оказываются в Сураже.

Приехав в колонию, Хохол тут же сообщает всем, что жить будет исключительно на свиданке.

— Где именно? — поинтересовались у Хохла. — Там уже все места для проживания заняты. Проживают там.

— Кто?

— Макс и Авиатор.

— Как Авиатор?

— А вот так!

Авиатор живет на свиданке и тихонечко превращается в гражданина Гадюкина.

— Тут еще двое к нам едут.

— Кто ж такие?

— С Клинцов.

— Вот это будет дело. Они вам всю зону перевернут. Они при бабле, но гады редкие. И алкоголики. Зря вы их принимаете.

А речь шла о Мише и Диме, том самом, который ему голову бинтовал.

— А как едут-то? По какой схеме?

— Да так же, как и ты с Хохлом.

— Вот он, Хохол, гад, я ему по секрету схему рассказал, а он и проговорился.

Лето как взбесилось. В Сураже уже плюс тридцать. Ягоды перли, перли и исчезли.

Сураж в объятьях лета.

Свист ласточек под вечер,

Горчит забытая конфета,

А в голове гуляет ветер.

Опухшая весною Ипуть,

Вдруг обмелела и ужалась,

Такой извилистый и странный путь,

И знать бы, сколько мне его осталось.

Хотелось бы еще немного,

Хотя немного — это много,

Но впереди видна дорога,

И женщина застыла у порога.

Жара, и ягод просто море,

Такое изобилие пугает,

Как будто в спетом хоре,

Сопрано петуха пускает.

Она все время шла ему навстречу, а он, в свою очередь, так петлял, что заблудился.

14 июля. Это что за остановка? Бологое или Поповка? А с платформы говорят: «Это КП Лыкошино». Брат наконец попал на место.

Собаки в Сураже мелкие, напоминающие крыс, а вот петухи крупны, красивы, величавы. Город яблонь, петухов и ласточек.

Зажмурим, похороним и памятником накроем. Запахло бедным Йориком. Я продолжаю заниматься изготовлением могильных памятников.

Буш объелся груш. Мелкий, мерзкий, кровавый гоблин.

— Вы меня зомбируете?

— Нет, программирую.

Он открыл перед ним душу, а тот взял и взорвал ему голову.

— Мы умножим ваше дело на ноль, — говорил адвокат Мише.

Получив шесть лет, Миша спросил его:

— Что у вас за математика такая, если получилось шесть лет при умножении на ноль?

Миша рассказывал:

— Еду по Москве, но я же вежливый человек, хочу стать настоящим москвичом и живу в Москве всего три месяца. Это же почти Европа, и я почти европеец. Передо мной женщина ставит ногу на зебру. Теоретически могу проскочить, но я же европеец и хочу жить в Европе. Я торможу и тут же получаю удар в жопу. В меня въезжает дама, как потом выяснилось, коренная москвичка.

Вопрос не в том, чего я хочу, вопрос в том, хотят ли от меня чего-нибудь те, кто создал этот мир.

1 августа. Солнечное затмение. Наблюдал его через три пары солнечных очков. Первый раз в жизни. Что это, вестник, предвестник или астрономическое явление?

Мечты то ли сбывались, то ли издевались.

Луна порыжела и спряталась в листве дерева. Заверещали коты, выяснявшие между собой отношения, словом, ночь спустилась на город.

Каморка — крошечная неаполитанская мафия.

Идея Фиц и О'Фиц ально. Здесь все так. У начальника колонии фамилия Фиц.

13 ноября. Умерла мама. Черный день в моей жизни. Попытался официально выехать на ее похороны. Начальник Брянского ФСИНа категорически запретил, вместо этого меня изолировали в штрафном изоляторе. Добрый начальник ФСИНа — Мороз. Надолго запомню эту фамилию.

Жизнь дала трещину и стала похожа на жопу.

Вновь прибывший Зольц, в девичестве Васечкин. В зоне его опустили. Взял фамилию Зольц, потому что был скинхедом из Трубчевска. Считал, что это круто — иметь фамилию фашиста, массово уничтожавшего евреев. Весь в наколках, но по сути безвредный и работящий.

Сураж. Жду мусорный грузовик. Бабка спрашивает:

— Вы чего ждете?

— Трамвая, — отвечаю.

— А-а-а, а я думала, мусорку ждете.

Трамваев в Сураже не было никогда и, наверное, не будет.

Саша Генерал купил для КПП осла. Двадцать ишаков полдня любовались одной ослицей по имени Лиля.

21 декабря. Снился сон, что в Москву вошли немцы. Город брошен. Остался я один. Передвигаюсь по городу на осле с ружьем в руке.

В колонию приехала комиссия. Большая. Полковники, подполковники, майоры. Увидели ослицу, час фотографировались на ее фоне. Кормили, гладили, радовались как дети.

Страна пуганых идиотов.

Медвежата по имени Умка, Глупка, Тупка, Нелепка, Лепка и Долбоебка.

Сосны. Лето. Явный стук дятла. Рядом стоит начальник колонии майор Фиц. Чтобы поддержать разговор, решаю осторожно пошутить: