Сергей Нечаев - Альтернативная история Жанны д’Арк

Отметим, что вместе с Жанной попали в плен Жан д’Олон, Пьер д’Арк и еще несколько человек.

Отметим также и тот факт, что с Гийома де Флави так никто потом и не спросил за то, как он поступил с Жанной. Видимо, в то время никто не счел его поступок предательским. Или же он просто выполнил определенный «заказ», и «заказчики» не стали делать из него (как это часто происходило в истории) «козла отпущения».

Итак, брошенная всеми как в прямом, так и в переносном смысле, Жанна оказалась в плену у людей графа Жана Люксембургского.

Кто же был этот Жан Люксембургский? Без ответа на этот вопрос невозможно ответить и на другие важные вопросы. Например, мог ли он не продавать Жанну англичанам? Мог ли он вернуть ее французскому королю Карлу VII?

В 1429 году Жану Люксембургскому, графу де Линьи, исполнилось 37 лет. Он был отпрыском знатного дворянского рода, давшего некогда двух царских особ — императора Германии и короля Чехии. Он был предан герцогу Бургундскому, но одновременно с этим считался официальным советником английского короля Генриха VI, то есть находился у него, как сейчас сказали бы, «на ставке» в 500 ливров в год. Кроме того, его брат Людовик Люксембургский был кардиналом в Англии и заседал в Королевском совете.

Таким образом, совершенно очевидно, что Жан Люксембургский был просто обязан передать свою пленницу англичанам. И упрекать его за это, а тем более обвинять в отсутствии чести и погоне за наживой, нет никаких оснований.

С другой стороны, тетка Жана Люксембургского, Жанна Люксембургская, была крестной матерью короля Карла VII, и она очень благосклонно относилась к Жанне. Не исключено, что она была в курсе тайны ее происхождения. Узнав о том, что Жанна попала в плен к ее племяннику, она стала умолять его отпустить девушку, и он вроде бы даже пообещал ей сделать это.

Как пишет Фредди Ромм, «сам по себе факт пленения Жанны не означал, казалось, ничего непоправимого. Почти все французские капитаны, а также большинство английских и бургундских, побывали в плену, иные неоднократно, и благополучно вернулись домой». В самом деле, каждый высокопоставленный пленник означал большой выкуп, а от практически дармовых денег еще никто и никогда не отказывался.

Итак, пока Жанна еще не была во власти англичан. Она находилась в руках Жана Люксембургского, и лишь один человек, кроме него, имел бесспорное право распоряжаться ее судьбой. Этим человеком был герцог Бургундский, который в качестве сюзерена Жана Люксембургского мог в любой момент затребовать высокопоставленную пленницу к себе.

Но, как ни странно, он не сделал этого, предпочтя оставить Жанну у своего вассала. Почему? Уж не потому ли, что он сам еще не принял окончательного решения относительно дальнейшей судьбы Жанны?

Герцог Бургундский прекрасно понимал значение разгрома англичан в долине Луары и последовавших за этим военно-политических успехов Франции. В его глазах «дело Англии» на французской территории было практически проиграно, и полная победа Франции представлялась лишь вопросом времени. Блюдя свои личные интересы, он начал потихоньку высвобождаться из союза с англичанами, становившегося для него все более и более небезопасным. Начиная с лета 1429 года в политике герцога Бургундского стала просматриваться осторожная тенденция к сближению с Карлом VII. Первым шагом в этом направлении, как мы уже знаем, было заключенное в августе перемирие. Оно, правда, оказалось недолгим, но и после возобновления военных действий дипломатические контакты между Бургундией и Францией не прекращались.

Роль посредника в этих контактах взял на себя герцог Амадей Савойский.

25 мая 1430 года, то есть через день после пленения Жанны, герцог Бургундский написал письмо герцогу Савойскому, в котором попросил выяснить, насколько серьезны намерения французов вновь начать мирные переговоры. В конце письма он сообщал:

«Волею нашего благословенного Создателя женщина, называемая Девой, была взята в плен. Ее пленение докажет заблуждения и безрассудность доверия всех тех, кто проявил к деяниям сей женщины благосклонность и одобрил ее поступки».

Адресованное герцогу Савойскому, письмо это на самом деле предназначалось для Карла VII. Его дата и содержание свидетельствовали о том, что герцог Бургундский в значительной степени связывал дальнейшую судьбу пленницы с возможной реакцией короля Франции. По сути, он делал ставку на Жанну в той политической игре, которую намеревался вести со своим коронованным в Реймсе кузеном.

Герцог Савойский немедленно переслал копию этого письма в Жьен, где располагался тогда французский двор. Ответ Карла, датированный 29 июня, был весьма уклончивым: король приветствовал стремление своего кузена к миру, но пока воздерживался от вступления с ним в открытые переговоры. О Жанне в письме не было сказано ни слова.

Когда посланец герцога Савойского вручил копию этого ответа герцогу Бургундскому, тому стало ясно, что если случай и послал ему важный козырь в лице пленной Жанны, то использовать этот козырь в игре с Карлом VII он не сможет. Получалось, что французский король давал понять, что он нисколько не заинтересован в судьбе Жанны и не намерен предпринимать действия в ее защиту. Как бы отныне ни складывались франко-бургундские отношения, на участь «женщины, называемой Девой», они уже никак повлиять не могли.

Теперь герцог Бургундский имел полное право попытаться разыграть свою «козырную карту» в другом направлении, начав переговоры с англичанами об условиях продажи им «Лотарингской колдуньи».

Как видим, Карл VII ничего не сделал для того, чтобы спасти Жанну в то время, когда она находилась у бургундцев, и когда сделать это было относительно легко.

«Бургундцы, — замечает по этому поводу Анри Гийемен, — избавив его от Жанны, оказали ему слишком большую услугу, чтобы он захотел раскошелиться на ее выкуп».

А архиепископ Реньо де Шартр, словно оправдывая бездействие своего «хозяина», обратился к французскому народу с пространным посланием, в котором говорилось о том, что Жанна во всем виновата сама. Обосновывал он это так:

«Бог допустил, чтобы Дева была взята в плен за то, что она возгордилась, что она не слушалась ничьих советов, а всегда поступала по-своему».

В принципе, в этом архиепископ был не так уж и неправ.

Из лагеря под Компьенем Жанну перевезли сначала в Нуайон, а оттуда в принадлежавший Жану Люксембургскому замок Болье-ан-Вермандуа, находившийся в 10 км. Там она пробыла до начала августа 1430 года.

Находясь в Болье, Жанна не могла пожаловаться на жестокое обращение. Содержали ее хорошо, как и положено содержать знатную особу. При ней постоянно находился ее верный Жан д’Олон и Пьер д’Арк, также взятые в плен под Компьенем. Как пишет Фредди Ромм, Жан д’Олон «пользовался некоторой свободой передвижения и приносил девушке новости о том, что происходит на воле».