Александр Спиридович - Записки жандарма

Зубатов же, видя успех в Москве, мечтал уже поставить дело и по другим пунктам, мечтал развить его в государственном масштабе, в каковом направлении и действовал на министра внутренних дел.

С разрешения Сипягина работа была начата и в Минске. Во главе ее стала большая поклонница Зубатова, некая М. Вильбушевич. Зубатов руководил ею из Москвы, на месте же наблюдал начальник Минского жандармского управления полковник Васильев. Движение в Минске имело полный успех и забило работу революционеров. Революционеры негодовали, и не было той грязи и клеветы, которую не выливали бы на Зубатова и его последователей. Сотрудников умышленно смешивали с легализаторами и всех их выдавали за провокаторов. Я забегу теперь немного вперед, чтобы покончить с легализацией именно Зубатова.

По назначении министром внутренних дел Плеве [117], последний, повидавшись и побеседовав с Зубатовым, очень заинтересовался его проектами по рабочему вопросу, признал его начинания полезными для государства и дал согласие на их продолжение и развитие. Зубатов не упустил, конечно, из виду развить перед новым министром идею, насколько неправ Витте, игнорирующий рабочий вопрос, и сколь было бы полезно для постановки нового дела через министра внутренних дел иметь институт фабричной инспекции в подчинении у этого последнего. Перед Плеве рисовался целый план широчайшей реформы. И как только Зубатов был переведен в Петербург, о чем будет сказано ниже, ему было разрешено не только опекать уже созданное московское движение, но продолжать таковое же в Минске, ставить его в Одессе, Киеве и, самое главное, в Петербурге.

Конец 1902 года и начало 1903 года прошли для Зубатова в подготовительных по Петербургу работах. На квартире Зубатова шли совещания с лицами, увлекшимися идеей поставить рабочее профессиональное движение в России и шедшими на совместную работу с Зубатовым, за которым оставалась, однако, скрытая закулисная роль негласного руководителя. На совещаниях участвовали уже занимавшиеся легализацией в Минске Вильбушевич, предназначенный для постановки дела в Одессе некий Шаевич [118], прежний сотрудник, а в то время чиновник департамента, Гурович [119], профессора Скворцов [120]и Орнатский [121]и еще несколько видных петербургских деятелей, а также оканчивавший в том году духовную академию священник Гапон [122], который должен был начать работу среди рабочих в Петербурге.

Но эти большие собрания в сущности лишь утверждали те основные начала организации, которые вырабатывались в более интимных беседах и на конспиративной квартире Медникова на Преображенской улице между Зубатовым, Вильбушевич, Шаевичем и Гапоном, т. е. непосредственными работниками. Раза два был на этих беседах и я. Неподдельной искренностью дышало то, что говорила Вильбушевич, искренним казался и Гапон, глаза которого горели каким-то внутренним светом, но Шаевич оставил по себе какое-то странное неопределенное впечатление; не то революционер, не то легальный деятель — ни рыба, ни мясо. Он мне не понравился, хотя Зубатов им был очень доволен, но он иногда очень увлекался и ошибался в своих симпатиях.

В результате предпринятых Зубатовым шагов, в начале 1903 года в Петербурге было основано «Общество петербургских рабочих», торжественное открытие которого состоялось при участии ректора петербургской духовной академии. Но, понимая невозможность широкой работы в предпринятом направлении при враждебном отношении к нему министра финансов, Зубатов тогда же предпринял некоторые шаги для привлечения его к этому делу, и к Витте была отправлена депутация рабочих с просьбой о содействии, на тот отнесся к ней крайне неблагоприятно, и депутация ушла от него ни с чем. Начатое в Петербурге дело стало понемногу развиваться.

В тот же период времени Зубатов начал легализацию и в Одессе, куда был послан Шаевич, присматривать же за ним должен был начальник Одесского охранного отделения Васильев, который был вызван в Петербург вместе со мною, и которому даны были соответствующие по этому поводу указания и инструкции. Градоначальнику Шувалову [123]от имени Плеве было послано письмо о поддержке нового движения с указанием лиц, туда командируемых. С этими лицами познакомился начальник личной охраны Плеве — Александр Спиридонович Скандраков [124], пользовавшийся большим доверием министра. Плеве знал Скандракова еще со времен своего директорства, когда тот был сначала жандармским офицером у генерала Новицкого в Киеве, а затем начальником Московского охранного отделения. Он был друг Судейкина. Через Скандракова Плеве был в курсе и всей петербургской легализации, через него же он знал и все то, что хотел знать своим личным путем. Скандраков ведал у него перлюстрацией, предназначавшейся только для министра. В лице Скандракова была своя личная не только физическая охрана, но и сверхполиция, наблюдавшая путем перлюстрации не только за некоторыми сановниками, но даже за самим директором департамента полиции.

Работа в Одессе началась и стала расширяться. Но занятый своим прямым делом Васильев не справился с порученной его надзору легализацией. Шаевич ускользнул у него из рук, сыграл в левизну, и одесская работа закончилась летом 1903 года большой забастовкой [125], в которой приняли главное участие именно сорганизованные Шаевичем рабочие.

Теперь все сразу обрушилось на Зубатова. Все враги его как бы объединились против него и решили использовать благоприятный момент для его падения. О Зубатове кричали, что он сам устроил забастовку, что он сам революционер. Обвинение в революционизме было, конечно, нелепо, но оно шло из кругов чиновничества и его, конечно, подхватили в пику правительству. В дело вмешался великий князь Александр Михайлович [126], доложивший государю, что забастовку в Одессе устроил сам Зубатов. Директор Лопухин [127], в это время был за границей. Плеве взвесил все обстоятельства и решил пожертвовать Зубатовым и покончить с ним, тем более, что в это время он узнал, что Зубатов ведет против него интригу вместе с Витте и князем Мещерским [128], из которых последний старается повлиять на государя, дабы убрать его, Плеве, и назначить на его пост Витте.

Последний должен был начать некоторые либеральные реформы и, в частности, реформу по рабочему вопросу в духе идей Зубатова.

Взбешенный раскрытою интригою, недовольный одесскими событиями и натравливаемый на Зубатова со всех сторон, Плеве доложил государю о том, что главным виновником одесской забастовки является Зубатов, действовавший самовольно и без всякого ведома министра. Доложил государю Плеве и о раскрытии им интриги и об участии в ней Зубатова, и высказал мнение о необходимости увольнения Зубатова, на что и последовало высочайшее соизволение.