Александр Спиридович - Записки жандарма

Взаимная антипатия между русскими и поляками была очень сильна. Она выявилась с особой силой тогда при постановке и открытии памятника усмирителю в Литве польского бунта генералу графу Муравьеву [10] Муравьев, М И. (Виленский) (1795–1866) — граф, ярый реакционер, противник реформ Александра II. В 1863 г. во время польского восстания назначен виленским ген. — губернатором. Жестоко и кроваво расправился с польскими повстанцами, повесил несколько сот человек и несколько тысяч сослал на каторгу и поселение в Сибирь. За «работу» в Вильне Муравьева прозвали «Вешателем». Общественное мнение было так возмущено его кровавой расправой, что в 1865 году он был отозван. . Последний, как известно, принявшись за усмирение серьезно, покончил с ним быстро и с меньшими на Литве жертвами, чем того достиг в Привислянском крае более гуманный, как говорили, граф Берг [11] Берг, Ф. Ф. (1793–1874) — граф, ген. — фельдмаршал, участвовал в войнах 1812–1814 г. с Наполеоном, 1828-29 г. — с турками. Играл видную роль в подавлении польского восстания в 1831 г. И венгерской революции в 1849 году. В 1863 году, когда снова вспыхнуло польское восстание, Берг был назначен наместником Царства Польского, где жестоко расправлялся с повстанцами, хотя на словах проявлял большую мягкость и тактичность. .

Постановка памятника подняла старые споры. По городу ходили слухи, что поляки взорвут памятник. Однако все обошлось благополучно. Правительство, щадя самолюбие офицеров-поляков распорядилось тогда не привлекать их на торжество открытия, что и было исполнено.

Литовского вопроса в то время как бы не существовало. Все литовцы с некоторой гордостью называли себя поляками, поляки же Привислянского края не признавали за поляков не только литовцев, но и виленских поляков, говоря про них: «То какой он поляк, он виленский».

Польско-русская вражда не отражалась, однако, на отношениях офицеров к офицерам — полякам у себя в полку: с ними мы дружили отлично, служили они образцово и товарищами были хорошими.

Еврейский вопрос стоял во весь свой колоссальный рост, но не был так болезнен, как польский. Офицеры были окружены евреями: портной еврей, сапожник еврей, подрядчики и поставщики евреи, фактор еврей, деньги в долг дает еврей, всюду евреи, евреи и евреи, и многие весьма симпатичные. И по отношению их офицеры были настроены доброжелательно.

Религиозная рознь существовала несомненно, но тогда она не обострялась. Но перед каждой пасхой шли разговоры о том, что опять какая-то еврейка где-то скрала или пыталась скрасть какого-то христианского мальчика для надобностей своей пасхи. Кто, где, что и как, никто не знал. И почти в каждой офицерской семье, где был ребенок мальчик, перед пасхой предупреждали денщика, чтобы он лучше смотрел за ребенком и одного его за ворота не выпускал: детей воруют. Так говорили, такова была людская молва. Кем и чем она питалась, нас тогда не интересовало; городское население этому верило, верили и мы, офицеры, верили и солдаты…

Жизнь гарнизона протекала между службой, городскими знакомствами и удовольствиями. Но событие, связанное с царствующей династией, взволновало тогда особенно эту жизнь.

20 октября 1894 года телеграф принес известие из Ливадии о кончине императора Александра III. Трудно передать чувство, охватившее офицеров при этом известии: его надо пережить.

Как, не стало его? А как же Россия? Россия без Александра III? Он — богатырь и воистину русский человек был именно олицетворением России, ее силы, ее могущества. Его не стало…

На следующий день полк принес присягу на верность службы государю императору Николаю II Александровичу.

Началось новое царствование, полное внутренних волнений, принесшее России большие войны и кончившееся столь внезапно ужасной катастрофой.

Второе событие связано с великим князем Николаем Николаевичем…

Но полковая служба не удовлетворяла молодежь.

Естественно, что все более живое, энергичное, не успевшее завязнуть в местных интересах, стремилось уйти из полка…

Думал об уходе и я. Перевод в гвардию у меня не состоялся, так как командир полка, обещавший взять меня к себе в полк, поссорился с тем, кто хлопотал за меня. Приходилось рассчитывать на себя.

Следуя общей среди молодежи моде, я стал готовиться в академию, выбрав военно-юридическую, но в то же время подумывал о переводе в корпус жандармов. О службе жандармов я много говорил с одним из моих товарищей. Мы не понимали тогда, конечно, всей серьезности службы этого корпуса, не знали его организации и всех его обязанностей, но в общем она казалась нам очень важной. Мы знали смутно, что жандармы борются с теми, кто бунтует студентов, крестьян, рабочих, вообще, как считали мы, социалистами. Эти последние, в глазах многих из нас, отождествлялись со студентами и казались нам революционерами. Понятие о революционерах у нас было примитивное. Мы считали, что все они нигилисты и представляли мы их в лице Волоховых, Базаровых [12] Базаров — в своем романе «Отцы и дети» (1862 год) И. С. Тургенев в лице Базарова показал тип «нигилиста»— представителя того течения 50-60-х гг. прошлого века, которое не удовлетворялось существующим положением в стране, искало выхода в переустройстве общества, но очень смутно представляло себе, каким должно быть новое общество и каким путем можно к нему прийти. Базаров являл собою тип мелко-буржуазного интеллигента, чувствующего гнет политических условий, но совершенно не связанного с массой и непонимающего необходимости организации таковой для борьбы с существующим строем. и вообще как «Бесов» Достоевского [13] «Бесы»— роман Ф. М. Достоевского, изданный в 1871 году. В этом романе Достоевский представил революционеров 60-х годов извергами, бесчестными совратителями «юных душ» и т. д…. «Бесы»— наихудший вид пасквиля на революцию и революционеров. Фабулой романа послужила непонятая и исковерканная деятельность выдающегося революционера 60-х годов Нечаева и его кружка. . Мы слыхали о них по сдержанным рассказам об убийстве ими царя-освободителя; мы слышали, что убил какой-то Рысаков [14] Рысаков, Н. И. (1862–1881) — один из бомбометателей при покушении на Александра II. 1 марта 1881 года, по постановлению исполнительного комитета партии «Народная Воля», Александр II был убит. Рысаков первый бросил бомбу в карету Александра, но неудачно. Вторую бомбу бросил Гриневецкий, которой Александр II был смертельно ранен. На допросе Рысаков давал откровенные показания. Был повешен вместе с другими первомартов-цами. См. Ашешов, Н. — «Н. И. Рысаков. Материалы для биографии и характеристики» П. ГИЗ. 1920 г. , а раньше стрелял какой-то Каракозов [15] Каракозов, Д. В. (1842–1866) — из мелко-поместных дворян, организатор кружка народников под названием «Организация» (1853–1864 г.), ставящего себе целью пропаганду и агитацию в народе за свержение царизма и введение социалистического строя в России. Однако скоро Каракозов пришел к мысли о необходимости для осуществления указанной цели цареубийства. Отправившись тайно от всех в Петербург, Каракозов 4 апреля 1866 года стрелял в Александра II, но промахнулся. Задержанный на месте преступления, Каракозов был вместе с другими членами кружка судим верховным уголовным судом 18–23 августа 1866 г. До суда Каракозова, по-видимому, пытали. По приговору суда Каракозов был повешен, а активные члены кружка — Ишутин, Ермолов, Странден, Юрасов, Загибалов, Мотков, Шабанов, Худяков, Кобылин сосланы на разные сроки на каторгу и поселение в Сибирь. См. Шилов А. А. — «Каракозов и его покушение 4 апреля 1866 г.» — П. Гиз. 1919 г. . Кто они, мы хорошо не знали; говорить о них считалось вообще неловким и неудобным, так как это было из запрещенного мира.