Владлен Логинов - В.И. Ленин. Полная биография

И Даршкевич заключает: «По моему мнению, у В.И. были два тягостных для него явления. Во-первых, масса чрезвычайно тяжелых неврастенических проявлений, совершенно лишивших его возможности работать так, как он работал раньше, а во-вторых, ряд “навязчивостей”… Он очень смутился, не вполне понимая самый русский термин. Я перевел его на французский язык. Он обрадовался знакомому для него названию. “Des obssestions! Oh! Je les komprends bien! Ведь это, конечно, не грозит сумасшедствием!!” Я успокоил его, сказав, что навязчивости тяжелы для человека только субъективно, но что они никогда не ведут за собой расстройства психики… Болезненные явления его несомненно тяжелы, но они не опасны ни для жизни, ни для трудоспособности его в будущем… Выслушав мое мнение на этот счет, В.И. значительно успокоился» 1894.

Его, человека физически крепкого, сразу заинтересовал вопрос о том, какого рода нагрузки для него допустимы и «может ли он заниматься физическим трудом». Ответ, записанный профессором Гетье, получился неожиданным: «Даршкевич на мгновение задумался, а потом, не поднимая головы и как бы отвечая на свои мысли, сказал совершенно спокойно: “Отчего же нет. Легкие домашние работы возможны. Конечно, нельзя колоть дрова и носить их в третий этаж, как заставили меня делать большевики. Ведь это абсурд – заставлять профессора таскать дрова”. Ленин расхохотался и подтвердил, что это полнейший абсурд» 1895.

Диагноз, поставленный профессором Даршкевичем, совпал с мнением профессора Гетье: переутомление, вызванное перегрузкой центральной нервной системы. Рекомендации: во-первых, переложить всю текущую работу на замов, «пусть его держат в курсе общегосударственных дел, но без бумаг, которые проходят через канцелярию». Во-вторых – не участвовать в съездах и собраниях. В-третьих – жить вне Москвы. Пусть друзья приезжают, но не по текущим делам.

Владимир Ильич не возражал. Он сказал, что должен «выступить на будущей неделе на очень важном съезде, речь на котором мною уже обдумана». Даршкевич ответил: «Как на исключение я могу согласиться на это, но прошу, чтобы это было в последний раз». А профессору Гетье Ливерий Осипович заметил, что надо разрешать пациенту «изредка выступать публично в качестве оратора. Такие выступления должны действовать благотворно на психику В.И., поддерживая в нем уверенность в работоспособности» 1896.

Визит Даршкевича продолжался около четырех часов. Владимир Ильич заметно повеселел, и когда Ливерий Осипович уже спускался по лестнице, его догнала Мария Ильинична и сказала: «Брат стал совсем другой» 1897…

После выступления на съезде металлистов, во второй половине дня 6 марта 1922 года, Ленин выезжает в деревню Корзинкино близ села Троицкое-Лыково Московского уезда. «ГПУ считало, – пишет Крупская, – что жить в Горках в то время было опасно, они напали на белогвардейские следы, и потому его устроили в Корзинкине – старом помещичьем доме. Дом был нелепый. Внутри большой темный зал, вышиной в два этажа. Во втором этаже в этот зал выходила открытая галерея, из которой шли двери в комнаты. В комнатах на стенах висели портреты Л. Толстого и была уймища каких-то сонных мух, которых надо было вытравлять. Я тоже на недельку приехала к Ильичу» 1898.

Надежде Константиновне предстояло выступать на учительских конференциях, и она привезла с собой целую гору русской и иностранной литературы, так или иначе связанной с антирелигиозной тематикой. Это переплелось с тем, что Ленин пообещал новому журналу «Под знаменем марксизма» статью в ближайший номер, и «на прогулках, – пишет Крупская, – мы много разговаривали с Ильичом на антирелигиозные темы. Приближалась весна, набухали почки, мы с Ильичом ходили далеко в лес по насту. Снег размяк, но сверху покрылся ледяной коркой, можно было идти, не проваливаясь. Ильич говорил тогда о Древсе, о Синклере, о том, как вредна поверхностная, наскокистая антирелигиозная пропаганда, всякая вульгаризация…» 1899.

Ленин ознакомился с письмом Троцкого от 27 февраля 1922 года, открывавшем № 1–2 журнала «Под знаменем марксизма». В письме ставилась проблема воспитания пролетарской молодежи. По его мнению, она состояла в том, что «старшее поколение рабочих-коммунистов, играющее ныне руководящую роль в партии и в стране, пробуждалось к сознательной политической жизни 10–15—20 и более лет тому назад. Мысль его начинала свою критическую работу с городового, с табельщика и мастера, поднималась до царизма и капитализма, а затем, чаще всего в тюрьме и ссылке, направлялась на вопросы философии истории и научного познания мира…

Нынешний молодой рабочий, – продолжал Троцкий, – пробуждается в обстановке советского государства… Те общие выводы, которые старшему поколению рабочих давались с бою и закреплялись в сознании крепкими гвоздями личного опыта, теперь получаются рабочими младшего поколения в готовом виде… Но само советское государство еще полно противоречий, прорех, несогласованностей, смутного брожения, – словом, явлений, в которых наследие прошлого переплетается с ростками будущего. В такую, глубоко переломную, критическую, неустойчивую эпоху, как наша, воспитание пролетарского авангарда требует серьезных и надежных теоретических основ… Необходимо вооружить его мысль, его волю методом материалистического миропонимания» 1900.

Вопрос об идейном воспитании молодежи, хотя и достаточно абстрактно, ставился Троцким правильно. И в этом смысле, как заметил Ленин, он сказал «все существенное». Но задачи, стоящие перед журналом, как и сама проблема, были куда шире и сложнее. А главное – она касалась не только молодежи.

«Одной из самых больших и опасных ошибок коммунистов (как и вообще революционеров, успешно проделавших начало великой революции) является представление, – пишет в своей статье Ленин, – будто бы революцию можно совершить руками одних революционеров… Авангард лишь тогда выполняет задачи авангарда, когда он умеет не отрываться от руководимой им массы, а действительно вести вперед всю массу».

Но, чтобы вести их вперед, необходимо, отмечает Владимир Ильич, не только наиболее полно выразить их чаяния, но и преодолеть «темноту, невежество и предрассудки», на которые обрекала их прежняя жизнь. Эта просветительская работа по пробуждению самосознания широчайших слоев народа чрезвычайно сложна, ибо необходимо «знакомить их с фактами из самых разных областей жизни, подойти к ним и так и эдак для того, чтобы их заинтересовать, пробудить их от религиозного сна, встряхнуть их с самых различных сторон, самыми различными способами и т. п.» 1901.

О религии Ленин упомянул не случайно. Известный немецкий ученый Артур Древс в своей книге «Миф о Христе», которую Ленин еще раз перечитал в Корзинкине, справедливо заметил, что только религия способна противостоять захватывающему весь мир и «ежедневно все более и более усиливающемуся натуралистическому (Материалистическому. – В.Л.) потоку», то есть осознанию массами своего реального положения в жизни.