Арам Хачатурян - Статьи и воспоминания

...Люди советского искусства — художники нового типа. В чем, на мой взгляд, состоят эти приметы нового облика человека искусства? Прежде всего — в искренности. Искренность — очень большое, емкое понятие. Это от сердца идущая влюбленность в свою землю, в людей, умение впитывать родные интонации, проникать в душу народа, стремление служить ему и быть достойным его уважения. Искренность — в приятии и прославлении всего Светлого, в страстном отрицании Зла, в борьбе с ним. Искренность — в неспособностать обывателем. Искренность — в творчестве, вдохновенном, трудном и бескомпромиссном.

Только сочетающий в себе все эти качества, действительно талантливый художник может стать созидателем советского искусства. И трудно найти среди них такого, который занимается лишь сочинением музыки или романсов, постановкой спектаклей и кинофильмов, зодчеством, ваянием или живописью... Их можно увидеть и в далеком колхозе и на международном конгрессе сторонников мира, на лекторской кафедре и в зале заседаний советского парламента. Наш художник — не узкий специалист в своей сфере творчества. Он активен и многогранен, а его кругозор и палитра непрестанно обогащаются благодаря широкой общественной и государственной деятельности. Может ли творчество человека, так органично связанного с общенародным делом, быть несвободным? По-моему, нет!

Глубочайшее, трепетное уважение к культуре всех народов — традиция советского искусства. Взять хотя бы нашу музыкальную школу. Вся ее история от Глинки до сегодняшнего дня — это история любовного и внимательного обращения к темам других народов. И в том, что традиция эта неуклонно развивается, в том, что художественная жизнь советских республик необычайно ярка и самобытна, в том, что существует живое взаимодействие и взаимообогащение национальных культур, я склонен видеть первый признак величайшей гуманности советского искусства.

Как бы ни были различны формы проявления и национальные особенности нашего творчества, ему свойственна общая идея служения народу. Недаром наши киноленты и стихи, симфонии и спектакли, изваяния и полотна как бы излучают мысль о добре, мире, свете.

Но любая идея, сколь бы прогрессивна она ни была, останется всего лишь благим намерением, если нет талантов, способных облечь ее в плоть и кровь искусства. Советская земля богата талантами. Так уж устроена наша жизнь, что мы привыкли радоваться всему хорошему, живому, яркому. Талант мгновенно привлекает к себе внимание. Одаренный человек не может остаться незамеченным — его поддержит и выдвинет сама масса, а жизнь не поставит на его пути сословных, цензовых, материальных препятствий. Напротив, все — от широко развитой самодеятельности до бесплатного высшего образования — способствует выявлению природных дарований человека.

Выращивая талант, государство и народ всегда заботятся о его будущем, о том, чтобы создать для совершенствования художника самую благотворную среду, включая и материальное обеспечение. Мы можем работать и отдыхать в специальных домах творчества, расположенных в тихих, живописных уголках страны. Мы пишем музыку, книги, картины, никогда не задумываясь о материальных результатах: потребность в талантливых произведениях поистине неограниченна.

Если бы надо было одним словом охарактеризовать наши взаимоотношения с народом, то этим словом было бы единение. А оно включает в себя и кровную общность целей, и взаимную заинтересованность, и умение спорить, искать истину в столкновении открыто выражаемых взглядов. Таким единением мы дорожим больше всего. Такая слитность особенно дорога и необходима сейчас, когда происходит безмерно сложная работа по воспитанию новой психологии, новой этики, нового духовного облика человека. И в этой работе — повседневной и поэтической, трудной и увлекательной— у нас один путь, одно оружие. Мы творим свободно, свободно избирая путь, по которому мы хотим идти и идем вместе с народом.

Вот почему на вопрос, свободны ли советские художники в своем творчестве, я с чистым сердцем отвечаю: да!

«Неделя», 1960, 5 ноября

Национальное и интернациональное... На эту тему мне часто приходилось выступать устно и письменно, на встречах с нашей молодежью и пресс-конференциях за рубежом, во время съездов и пленумов композиторов в Москве и в столицах братских республик. И всегда мне задавали множество конкретных вопросов, которые, очевидно, горячо волновали моих собеседников. Я тоже старался отвечать конкретно и в свою очередь волновался: правильно ли будут поняты и истолкованы мои слова? Ведь я не теоретик: говорю так, как подсказывает мне мой жизненный и творческий опыт, опыт моих товарищей. И сейчас я не возьмусь решать эстетические проблемы, но охотно поделюсь с читателями «Советской музыки» некоторыми своими мыслями.

За рубежом меня часто спрашивают, почему я всегда говорю о национальном характере музыки, в то время как язык музыки универсален и поэтому понятен каждому человеку любящему ее.

Да, действительно, язык музыки воспринимают без перевода. Но это только одна сторона вопроса. Другая — и здесь проявляется диалектика явления — заключается в том, что общепонятный, универсальный язык музыки на самом деле состоит из множества «языков». И то, что мы понимаем эти «языки» — русский или немецкий, армянский или французский, вовсе не должно ставить под сомнение само их существование.

Скажу больше: только потому и могла сложиться мировая музыкальная классика, что каждый по-настоящему большой художник вносил в нее свой вклад от имени того народа, культура которого воспитала и сформировала его как творческую личность.

Говоря так, я всегда думаю о Бахе. Он гениально воплотил и передал в совершенной форме дух своего народа, его национальный характер. Музыкальный язык его сложился из интонаций и ритмов немецкой крестьянской песенности, немало у него и процитировано подлинных народных мелодий. В этом одна из причин того, что его искусство принадлежит всему человечеству. Каждый находит в нем нечто глубоко созвучное своим чувствам, мыслям, душевным движениям.

А Бетховен? Его музыка тоже уходит своими корнями в родную почву. Он воплотил в музыкальных образах национальный гений своего народа. И как не сказать еще раз: ведь Бетховен, как и Бах, претворил в своих произведениях живую народную речь (не только немецкую) и, переосмыслив ее согласно со своей индивидуальностью, создал произведения, которыми гордится все прогрессивное человечество.

Очень интересно еще сравнить, как один и тот же сюжет, одна и та же тема по-разному претворяются художниками разных национальных школ. Вспомним, например, «Ромео и Джульетту» Берлиоза и Чайковского, «Орлеанскую деву» Чайковского и «Жанну д’Арк» Онеггера, «Карнавал» Шумана и Пуленка, «Реквием» Верди и Моцарта. Помимо всяких отличий, обусловленных разницей в эпохах, масштабах дарования, жанрах, везде ощутимо заметны различия прежде всего национальные.