Бронислава Орса-Койдановская - Интимная жизнь Ленина: Новый портрет на основе воспоминаний, документов, а также легенд

Когда вышел первый номер «Правды» [59] Первый номер газеты «Правда» вышел 22 апреля (6 мая) 1912 года. Б. О.-К. , мы стали собираться в Краков; Краков был во многих отношениях удобнее Парижа. Удобнее было в полицейском отношении. Французская полиция всячески содействовала русской полиции. Польская полиция относилась к полиции русской, как и ко всему русскому правительству, враждебно. В Кракове можно было быть спокойным в том отношении, что письма не будут вскрываться, за приезжими не будет слежки. Да и русская граница была близка. Можно было часто приезжать из России. Письма и пакеты шли в Россию без всякой волокиты. Мы спешно собирались. Владимир Ильич повеселел, особенно внимателен был к остающимся товарищам. Наша квартира превратилась в проходной двор.

Помню, пришел и Курнатовский. Мы Курнатовского знали по ссылке в Шуше. Это была уже третья ссылка, которую он отбывал; он кончил Цюрихский университет, был инженером-химиком и работал на сахарном заводе около Минусинска. Вернувшись в Россию, он скоро опять влетел в Тифлисе, два года просидел в тюрьме в Метехском замке, потом был отправлен в Якутку, по дороге попал в «романовскую историю» [60] «Романовской историей» называлось вооруженное нападение на ссыльных Якутской области в 1904 г., совершенное по распоряжению властей за то. что ссыльные заявили протест против неслыханного гнета и произвола администрации по отношению к политическим ссыльным. Протестовавшие заперлись 18 февраля в доме якута Романова (отчего протест назван «романовским»). Во время перестрелки, происходившей с обеих сторон, был убит ссыльный Т. Матлахов и трое ранены, со стороны солдат было убито двое. 7 марта «романовцы» сдались. Участников протеста судил якутский суд. Каждый из 55 подсудимых был приговорен к каторжным работам на 12 лет. Н. К. и был приговорен в 1904 году к 12 годам каторги. В 1905 году был амнистирован, организовал Читинскую республику [61] Читинская, или Забайкальская, республика — период фактического захвата власти в Чите в конце 1905 года рабочими железнодорожных мастерских, к которым примкнули возвращавшиеся из Маньчжурии после окончания русско-японской войны солдаты. 21 января в Читу прибыл карательный отряд с ген. Ренненкампфом во главе и затопил в крови движение. Н. К. , был захвачен Меллером-Закомельским, потом передан Ренненкампфу. Его приговорили к смертной казни и возили в поезде, чтобы он видел расстрелы. Потом смертную казнь заменили вечным поселением. В 1906 г. Курнатовскому удалось бежать из Нерчинска в Японию. Оттуда он перебрался в Австралию, где очень нуждался, одно время был лесорубом, простудился, началось у него какое-то воспаление уха, надорвал он все силы. Еле добрался до Парижа.

Исключительно тяжелая доля скрутила его вконец. Осенью 1910 г., по его приезде, мы с Ильичем ходили к нему в больницу — у него были страшные головные боли, мучился он ужасно. Его навещала Екатерина Ивановна Окулова с дочуркой Ириной, которая детскими каракулями писала что-то Курнатовскому, наполовину оглохшему. Потом он поправился немного. Попал он к примиренцам и как-то в разговоре стал говорить тоже что-то примиренческое. После этого у нас на время расстроилось знакомство: нервы плохие у всех были. Но осенью 1911 г. я зашла раз к нему, — он нанимал комнатку на бульваре Монпарнас, — занесла наши газеты, рассказала про школу в Лонжюмо, и мы долго проговорили с ним по душам. Он безоговорочно соглашался уже с линией Центрального Комитета. Ильич обрадовался и последнее время частенько заходил к Курнатовскому. Курнатовский смотрел, как мы укладывались, как весело паковала что-то моя мать, и сказал: «Есть вот ведь энергия у людей». Осенью 1912 г., уже когда мы были в Кракове, Курнатовский умер.

Мы передавали нашу квартиру какому-то поляку, краковскому регенту, который брал квартиру с мебелью и усиленно допрашивал Ильича о хозяйственных делах: «А гуси почем? А телятина почем?» Ильич не знал, что сказать: «Гуси??.. Телятина??..» Мало имел Ильич отношения к хозяйству, но и я ничего не могла сказать о гусях и телятине, ибо в Париже ни того, ни другого мы не ели, а ценой конины и салата регент не интересовался.

У нашей парижской публики была в то время сильная тяга в Россию: собирались туда Инесса, Сафаров и др. Мы пока перебирались только поближе к России».

Российский журналист М. Чикин, встретившись с французским писателем Жоржем Бардавиллем, который взялся за исследование персонажа Инессы Арманд, выудил у него немного интересной информации (надо предполагать, что вскоре Бардавилль собирается выпустить книгу об Инессе Арманд) и потом так рассказывал о соблазнительной революционерке и ее семье:

«Отец Инессы Арманд был тенором, мать — скажем так — пыталась стать певицей и пела в хоре. Вообще-то родители женаты не были, и поэтому Инесса родилась тайно, в доме у акушерки. Мать ее была русская, но не православная, а протестантка. Собственно говоря, и фамилия у матери была английская — Уайлд, но Уайлды в конце XVIII века попали в Россию, когда их покровительница Мари-Софи де Вюртенберг вышла замуж за великого князя Павла, который впоследствии стал Павлом I.

Инесса родилась в Париже, куда ее мать приехала попробовать свои силы в опере и театре, и пока пела, влюбилась в тенора и на несколько лет задержалась во Франции. В возрасте четырех или пяти лет Инессу решено было отправить домой, в Москву, где бабка и тетка преподавали французский язык в богатейшей семье Арманд. Кстати, этой семье, в частности, принадлежал один большой дом в центре Москвы на Старой площади… Этот дом позже узнал весь мир.

В 19 лет Инесса, красивая и живая девушка, вышла замуж за одного из одиннадцати детей промышленника Арманда. Муж Александр занимался текстилем, Инесса пыталась стать учительницей и, конечно, занималась музыкой — то есть имела набор занятий, которыми увлекались дамы на рубеже двух веков.

Раз в два года семья пополнялась. Появились Варвара, Инна, Федор и Александр — четверо детей. И все было бы прекрасно, но Инесса влюбилась во Владимира — восемнадцатилетнего брата своего мужа — и уехала с ним в Ниццу. (Владимир был болен туберкулезом, и врачи посоветовали воздух Лазурного берега. Дети остались в Москве.) В 29 лет Инесса родила пятого Арманда — но звали его уже Андрей Владимирович.

Наверное, от младшего Арманда и перешло к ней увлечение разными идеями. Вообще-то она всегда была ярой феминисткой, освобождала женский труд. На деньги первого мужа, с которым до конца жизни так и не развелась, открыла в Пушкино школу и в конце концов стала сближаться с социалистами-революционерами.

Вооруженная революционной теорией, Инесса работала так, что после пятого ареста была сослана в Мезень — это от Архангельска десять дней на санях. Два года провела она в ссылке.