Николай Смеляков - С чего начинается Родина

Поднялась и двинулась громада завода.

Ушли на восток первые составы с людьми. За ними — эшелоны с оборудованием, материалами, оснасткой. Параллельно на оставшемся в цехах оборудовании продолжалась работа по заказам фронта. Завод получал их главным образом от местного комитета обороны. Нужно сказать, что местные комитеты обороны выносили самостоятельные решения по самым неотложным вопросам, организовывали их выполнение. Количество вопросов и их характер требовали от местного комитета обороны исключительной оперативности, находчивости, изобретательности и государственного, партийного подхода к делу. Их права и обязанности в полном объеме невозможно было предусмотреть какими-либо юридическими документами, инструкциями, рассчитанными на все случаи жизни. Подобного рода самостоятельность местных комитетов обороны имела свою важную положительную сторону, так как она позволяла центральным органам сосредоточиться на решении главнейших проблем.

С началом эвакуации руководящему персоналу завода пришлось разделить свои силы. Главный инженер, часть работников парткома и завкома, главный технолог, главный металлург и другие вслед за первой группой «разведчиков» выехали в Киров, чтобы организовать устройство людей, приемку и монтаж оборудования на новом месте. Вторая группа во главе с директором возглавляла в Коломне эвакуацию завода. Слаженная работа этих двух руководящих групп до сих пор сохранилась в памяти как пример отличной, четкой работы. Любое требование из Кирова, сообщенное по телефону или телеграфу, всегда выполнялось немедленно. Все понимали друг друга с полуслова.

В то время я был заместителем главного металлурга завода. Мне поручили демонтаж и отправку оборудования кузнечного, литейных и модельных цехов, а также всего их остального хозяйства. Нужно ли говорить, как тяжело было разбирать оборудование чугунолитейного цеха, командовать теми же людьми, которые совсем недавно, всего лишь несколько лет назад, все это любовно строили, собирали, пускали и осваивали.

Цех замер. Слышно лишь чириканье воробьев, крики галок, которые любили этот цех, жили в нем, селились, особенно зимой, поближе к теплу. Раньше их голоса за гулом машин не были слышны. А теперь, птицы свободно летают стаями, галдят на все голоса. Не льется расплавленный металл, не стучат формовочные станки, не бегают стремглав по пролетам проворные электрокары, мертво высятся громады металлоконструкций землеприготовительного отделения, сиротливо лежат теперь никому не нужные стержни, из-за которых раньше нередко вспыхивали споры, если они не подавались на формовку в точно установленное время…

Жизнь теперь шла в основном вблизи погрузочных площадок, где сосредоточили все, что следовало отправлять. Лишь только появлялись вагоны, рабочие и мастера в любое время суток готовы были вести погрузку. А с вагонами большие трудности. Поэтому грузоподъемность вагонов использовалась максимально, нередко даже свыше допустимой нормы. Труднее всего было оперировать с грузами негабаритными, нестандартными. К ним относились, например, шаботы — фундаментные устройства для кузнечных молотов. Такелажники грузили их с помощью лебедок, домкратов, так как кранов такой большой грузоподъемности не имелось. Размещение шабота на платформе тоже требовало большого умения, так как надо было распределить его вес равномерно по всей площади вагона. Война, выходит дело, проверяет не только как наточена сабля, но и остроту чисто технических знаний.

Эвакуация завода и его коллектива явилась экзаменом организационно-технической зрелости руководящего состава предприятия. Коломенскому заводу было легче держать этот экзамен, так как к этому времени уже имелся опыт эвакуации подобных заводов из прифронтовой полосы. Разумеется, чужой опыт нужно было не только повторить, но и творчески переработать, углубить, что мы с успехом и сделали.

Эвакуация глубоко копнула почву, на которой развивался Коломенский завод. В главном магазине, как именовался склад различных материалов, полуфабрикатов и комплектующих изделий, имелось немало ценных вещей. Особенно мы были рады запасам цветных металлов, кабеля, шлангов, электрооборудования и т. п., которые, безусловно, должны были пригодиться для устройства завода на новом месте.

В те тревожные дни мы особенно заботились о каждом килограмме цветных металлов в любом виде. Готовые изделия, полуфабрикаты, заготовки, отходы — все собиралось и отправлялось к новому месту нахождения завода. В цех, руководство которого докладывало директору, что весь цветной металл собран и сдан, посылались контролеры. Каждый раз после их посещения многие начальники цехов вынуждены были отзывать свой рапорт о завершении сбора цветных металлов и начинать действовать заново. И это совершенно естественно. Убирая, так сказать, верхние отложения, обнаруживали новые вкрапления цветных металлов. Металл как бы вырастал, зато потом все это пригодилось.

События, между тем, развивались стремительно. Деятельность завода в прифронтовой полосе носила особый характер. Темп жизни был исключительно напряженным. Приходилось беречь каждый час, каждую минуту. Эвакуация завода подходила к концу. Около 15 тыс. рабочих, инженеров, служащих и членов их семей уже уехали на новое место. Основное оборудование, материалы и люди еще были в дороге, но многое уже прибыло в Киров. К этому времени там выпал снег и ударили морозы. В трудных условиях в невиданно сжатые сроки коломенцы на новом месте начинали производство танков. Трудность прежде всего заключалась в том, что работать приходилось на производственных площадях, которые были вшестеро меньше, чем в Коломне. Но не зря говорится: в тесноте, да не в обиде. Партийная организация и руководство завода сумели сплотить многотысячный коллектив на решение самой главной задачи — дать фронту грозные боевые машины. Этому была подчинена каждодневная деятельность всех коломенцев в Кирове.

Коломенский завод продолжал жить и на старом месте. Около 3 тыс. человек трудились в меру своих сил и возможностей. Партком завода в то время возглавлял Константин Николаевич Слонов, замечательный боец за государственное дело, обаятельный человек, в прошлом комсомольский работник. К тому же Слонов в совершенстве владел профессией модельщика. На этой почве мы с ним и были знакомы: странно было бы мне, литейщику, не быть в контакте с модельщиком.

Меня назначили исполняющим обязанности директора базового завода — того, что оставался на месте. Сдача и приемка дел заключалась в крепком рукопожатии, коротком приказе — и работа, работа.

В заказах для фронта недостатка не было. Мы организовали новые цехи — по производству ружейных гранат, сварке так называемых противотанковых «ежей» и многого другого. Коллектив завода не ждал заказов, а сам искал точку приложения своих сил. А силы эти были не такие уж маленькие. Оставалась часть рабочих, мастеров, инженеров. Среди них глазным образом были люди пожилые или с плохим состоянием здоровья. Собственно, не всех нужно было эвакуировать, хотя каждому давалось право выехать в Киров. Оставались котельная, электростанция, небольшая кислородная станция, сварочное оборудование, некоторое количество металлорежущих станков, молот свободной ковки и др. Сохранилась одна мартеновская печь из четырех, формовочный пролет с краном.