Евгений Матонин - Сидней Рейли: Жизнь и приключения английского шпиона из Одессы

Другой знаменитый британский разведчик Пол Дьюкс (о нем еще пойдет речь) о люке не упоминал, зато рассказывал, как его поразил вид самого кабинета. В темном помещении стояло два стола. На одном, заваленном бумагами, располагалось полдюжины телефонов. Другой был заставлен моделями аэропланов, подводных лодок и различных механизмов. Здесь же стояли пробирки, какие-то склянки, перегонный аппарат, лежали чертежи и карты. Затем Дьюкс заметил и самого хозяина этого странного кабинета, сидевшего за столом. «Этот необычный человек не был слишком высокого роста, но отличался крепким телосложением, — вспоминал он. — У него были седые волосы и круглое лицо. Очертания губ говорили о решительном характере, а сквозь золотой монокль меня буквально пронзил острый взгляд. Плащ, который висел на спинке стула, свидетельствовал о том, что хозяин кабинета — морской офицер».

Скорее всего, в такой же обстановке и такой же атмосфере оказался и Сидней Рейли. Но, как уже говорилось, никаких подробностей их разговора до нас, к сожалению, не дошло. Известен только его результат: «Си» согласился послать Рейли в Россию с особой миссией. 15 марта 1918 года — как раз после собеседования с Рейли — Камминг в первый раз упомянул его в своем дневнике. «Майор Скейл представил мистера Рейли, который хочет ехать в Россию работать на нас, — писал «Си». — Очень умен — очень подозрителен, — был везде и делал все. Вывезет 500 фунтов банкнотами и бриллианты, пользующиеся сейчас большим спросом, на сумму 750 фунтов. Должен признаться, что дело очень рискованное, так как ему предстоит встретиться с нашими людьми в Вологде, Киеве, Москве и т. д.». Интересно, что через неделю, как опять-таки отметил Камминг в дневнике, он со своим помощником купил в ювелирном магазине бриллианты, которые должен был взять с собой в Россию Сидней Рейли.

А контрразведка тем временем все еще продолжала следить за Рейли и изучать его биографию, обнаруживая в ней все новые и новые белые пятна. В «досье Рейли» в британском Национальном архиве есть, например, переписка между МИ-5 и командованием Ирландского военного округа в Дублине. 22 марта МИ-5 направила запрос в Дублин: «О Сиднее Рейли. Мы были бы признательны, если бы Вы сообщили нам, действительно ли упомянутый человек родился в Клонмеле 24 марта 1874 года, а также предоставили бы любую информацию о его родителях. Не могли бы Вы дать ответ как можно скорее, так как дело является очень срочным». Еще бы не срочным — до отъезда Рейли в Россию оставались считаные дни, а у МИ-5 появлялось все больше сомнений: можно ли доверять секретное задание этому человеку?

Повторный запрос в Дублин МИ-5 отправила 30 марта, вежливо попросив ирландцев поторопиться с ответом, и на следующий день ответ наконец-то пришел: «На Ваши запросы… сообщаем, что, согласно полученным сведениям из полиции, документов о рождении упомянутого человека в Клонмеле не обнаружено». 3 апреля МИ-5 передала результаты своего запроса коллегам из разведки, пообещав вскоре сообщить дополнительные детали. Тем временем в Ирландии нашли человека, который мог отдаленно напоминать Сиднея Рейли. В депеше от 5 апреля, направленной в МИ-5 под грифом «Секретно!», говорилось, что в Клонмеле жил некий брандмейстер по имени Уильям Рейли. У него было пятеро сыновей. Один из них — Бернард — родился 12 марта 1874 года. О его дальнейшей судьбе, как и о судьбе его братьев ничего не известно. По некоторым данным, они все поступили на военную службу. 7 апреля эти сведения тоже были переданы в ведомство Камминга.

Но Рейли к этому времени уже приступил к выполнению секретного задания британской разведки в России. Решение о направлении Рейли на задание Камминг принял несмотря на солидное количество «компромата», которое к тому времени он уже получил на своего нового агента и который все еще продолжал поступать. Вряд ли он не понимал, что Рейли не совсем тот человек, за которого он себя выдает, и по своему происхождению он уж точно не ирландец. Можно предположить, что он уже и сам знал об этом. Например, от того же Уильяма Мелвилла, который и неформально порекомендовал ему Рейли как весьма способного агента.

Второй вариант — Камминг просто решил рискнуть. О нем ведь не зря говорили, что он любил брать на службу различных авантюристов. И «Си», судя по всему, остался доволен своим выбором. Несмотря на подозрительное отношение к Рейли со стороны контрразведчиков, в ближайшие годы он оставался на «секретной службе Его Величества» и работал весьма интенсивно.

«В марте месяце 1918 года, служа на секретной службе, я был командирован в Россию как член Великобританской комиссии для ознакомления в качестве эксперта с тогдашним положением (в то время я был в чине лейтенанта)», — вспоминал Рейли.

Осталось, впрочем, не совсем понятным — почему он предложил свою кандидатуру для поездки в Россию. Ведь именно от Рейли исходила эта инициатива. Чем он руководствовался? Мы не знаем точно, как именно отнесся Рейли к приходу к власти большевиков. Однако более поздняя его позиция отличалась крайним радикализмом — борьба с большевизмом в любых условиях и любыми способами стала одной из главных целей его жизни. Вряд ли в 1917 году она была принципиально иной.

Но мог ли он поехать в Россию по идейным соображениям, чтобы бороться с большевиками, которых он потом называл более опасным врагом для человечества, чем Германия? Или его мотивы лежали в другой области? Может быть, он рассчитывал, выполнив сложное задание, быстро продвинуться по службе и сделать карьеру в качестве профессионального разведчика? Или были еще какие-то причины, о которых нам неизвестно? Существует, например, гипотеза о том, что в Петербурге (точнее, уже в Петрограде) Рейли оставил какие-то ценности или большую сумму денег, которые стремился любым способом вывезти за границу. Однако никаких следов этих «сокровищ» или «денег из России» в дальнейшей его биографии не заметно.

…Перед отъездом в Россию Рейли обратился к советскому представителю в Лондоне Максиму Литвинову с просьбой принять его. Статус Литвинова в Англии был «призрачным». Представитель Советской России как бы существовал, а как бы и нет. С января 1918 года он считался уполномоченным (с июня того же года — полномочным представителем) Наркомата иностранных дел Советской России в Англии. Британское правительство его полномочий не признавало, но неофициальные контакты с ним поддерживало. Для этого был даже выделен специальный чиновник Форин Оффис.

Когда в январе 1918 года в качестве такого же неофициального представителя в Россию собирался Роберт Брюс Локкарт, он перед отъездом встречался с Литвиновым в одном из лондонских ресторанов. Сам Литвинов вспоминал: «Каковы были мои отношения с английским правительством и английской общественностью? В этом отношении резко различаются два периода: до и после заключения Брестского мира. До заключения Брестского мира отношение ко мне официальной и неофициальной Англии было, учитывая время и обстоятельство, сравнительно благожелательно».