Викентий Вересаев - Пушкин в жизни. Спутники Пушкина

«Они как бы беспрестанно ожидали, что вольнодумец или предпримет какой-либо вредный замысел, или сделается коноводом возмутителей. Между тем Пушкин беспрестанно впадал в проступки, выслушивал замечания, приносил извинения и опять проступался. Он был в полном смысле дитя и, как дитя, никого не боялся. Зато люди, которые должны бы быть прозорливыми, его боялись. Отсюда начался ряд, с одной стороны, напоминаний, выговоров, а с другой – извинений, обещаний и вечных проступков».

Свое отношение к Пушкину Фок прикрывал изысканнейшей вежливостью в сношениях с ним и сумел внушить Пушкину самое о себе лестное мнение. После смерти Фока в 1831 г. Пушкин писал:

«На днях скончался фон Фок, человек добрый, честный и твердый. Смерть его есть бедствие общественное. Государь сказал: “Я потерял Фока; могу только оплакивать его и жалеть, что не мог его любить”».

Фок был плотный человек с очень большим лицом, крупными чертами, высоким лбом и умными, проницательными глазами.

Сын полковника, порховского помещика. Служил по департаменту полиции, в 1812 г. перешел на военную службу, участвовал в ряде боев. По окончании войны опять служил в полиции, а с учреждением Третьего отделения поступил туда. Когда весной 1829г. Пушкин собирался на Кавказ, Мордвинов писал Бенкендорфу: «Господин поэт столь же опасен для государства, как неочиненное перо. Ни он не затеет ничего в своей ветреной голове, ни его не возьмет никто в свои затеи. Это верно! Предоставьте ему слоняться по свету, искать девиц, поэтических вдохновений и игры. Можно сильно утверждать, что это путешествие на Кавказ устроено игроками, у коих он в тисках. Ему, верно, обещают золотые горы на Кавказе, а когда увидят деньги или поэму, то выиграют – и конец». После смерти фон Фока Мордвинов был назначен управляющим Третьим отделением. «Есть вероятие предполагать, – пишет М. К. Лемке, что насколько он был менее талантлив, чем его предшественник, настолько же был и непорядочнее его». Пушкину не раз приходилось иметь дело с Мордвиновым как начальником Третьего отделения. Летом 1833 г. Мордвинов писал Пушкину: «Его величество изъявил высочайшую свою волю знать, что побуждает вас к поездке в Оренбург и Казань и по какой причине хотите вы оставить занятия, здесь на вас возложенные?» Пушкину пришлось объяснить, что живет он литературным трудом, что ему необходимо месяца два провести в полном уединении, чтоб кончить книгу, которая доставит очень нужные ему деньги, а что Оренбург и Казань ему нужно посетить потому, что главное действие его романа («Капитанская дочка») происходит в этих губерниях. Разрешение было дано. В 1836 г. Мордвинов запрашивал Пушкина: «Его сиятельство граф Александр Христофорович просит вас доставить к нему письмо, полученное вами от Кюхельбекера, и с тем вместе желает непременно знать, через кого вы его получили». Пушкин отправил ему письмо Кюхельбекера и ответил, что письмо было подано на квартиру в его отсутствие, неизвестно кем. Когда гроб с телом убитого Пушкина отправляли для похорон в Псковскую губернию, к псковскому губернатору пошло предварительное послание Мордвинова: «Имею честь сообщить вашему превосходительству волю государя императора, чтобы вы воспретили всякое особенное изъявление, всякую встречу, одним словом, всякую церемонию, кроме того, что обыкновенно по нашему церковному обряду исполняется при погребении тела дворянина. К сему не излишним считаю, что отпевание тела уже совершено».

В 1839 г. Мордвинов, по приказанию императора, был смещен с должности за то, что разрешил поместить в альманахе Смирдина «Сто русских литераторов» портрет декабриста А. А. Бестужева-Марлинского, в то время уже убитого на Кавказе в схватке с горцами. Впоследствии был вятским губернатором и сенатором.

В молодости служил в коллегии иностранных дел, состоял при посольствах в Вене и Париже, за границей познакомился с рядом выдающихся литературных и научных деятелей – Гете, Гумбольдтом и другими. В 1811 г. женился на 28-летней дочери министра народного просвещения, богача графа А. К. Разумовского, и был назначен попечителем петербургского учебного округа. В Петербурге вращался в литературных кругах, дружил с Батюшковым, хорош был с Карамзиным, Жуковским, братьями Тургеневыми, состоял членом «Арзамаса». Был человек многосторонне образованный, особенно интересовался классической археологией и филологией, напечатал ряд работ – об элевсинских мистериях и др. Он убедил Гнедича в возможности употребления гекзаметра в русском стихосложении, и Гнедич, уже переведший одиннадцать песен «Илиады» александрийским стихом, уничтожил перевод и стал переводить «Илиаду» гекзаметром. В 1818 г. Уваров был назначен президентом Академии наук, в 1832-м – помощником министра, в 1833 г. – министром народного просвещения. Он был творцом и проводником в жизнь знаменитой формулы «православие, самодержавие и народность». В 1846 г. возведен в графское достоинство. В 1849 г. оставил пост министра.

Историк С. М. Соловьев пишет об Уварове: «Он был человек с бесспорно блестящими дарованиями, и по этим дарованиям, по образованности и либеральному образу мыслей был способен занимать место министра народного просвещения и президента Академии наук; но в этом человеке способности сердечные нисколько не соответствовали умственным. Представляя из себя знатного барина, Уваров не имел в себе ничего истинно-аристократического; напротив, это был слуга, получивший порядочные манеры в доме порядочного барина, Александра I, но оставшийся в сердце слугою; он не щадил никаких средств, никакой лести, чтоб угодить барину Николаю I; он внушил ему мысль, что он, Николай, творец какого-то нового образования, основанного на новых началах, и придумал эти начала, т. е. слова: православие, самодержавие и народность; православие, – будучи либералом; народность, – не прочитав в свою жизнь ни одной русской книги. Люди порядочные, к нему близкие, с горем признавались, что не было никакой низости, которой бы он не был в состоянии сделать, что он кругом замаран нечистыми поступками. При разговоре с этим человеком, разговоре очень часто блестяще-умном, поражали, однако, крайние самолюбие и тщеславие; только и ждешь, – вот скажет, что при сотворении мира Бог советовался с ним насчет плана». Угодливость и искательность Уварова не знали пределов. У влиятельного министра Канкрина он был «своим человеком»; А. И. Тургенев писал Вяземскому: «Он всех кормилиц у Канкрина знает и дает детям кашку». В другом письме он называет Уварова «всех оподляющий». Однажды министр Дашков встретил Жуковского под руку с Уваровым, отвел Жуковского в сторону и сказал: «Как тебе не стыдно гулять публично с таким человеком!» Уваров обладал противоестественными наклонностями; усиленно рассказывали, что князь Дондуков-Корсаков был им назначен попечителем петербургского учебного округа за то, что был его «любовницей».