Леонид Сандалов - После перелома

* * *

Вечером от командующего 22-й армией поступило радостное сообщение: 130-й латышский стрелковый корпус прорвал вражескую оборону на подступах к Крустпилсу и перерезал железную дорогу Резекне — Крустпилс близ станции Межаре. 125-й гвардейский полк, преодолев, казалось, непроходимые топи, вышел противнику в тыл. Услышав позади себя выстрелы, фашисты спешно отступили. В значительной степени успех полка обеспечила рота капитана Михаила Орлова. Позже я узнал подробности этих боев.

125-й гвардейский латышский стрелковый полк несколько раз пытался переправиться через медлительную реку Аташе. Но едва на ее спокойной глади показывались плоты и лодки с солдатами, как противоположный берег, заросший серебристыми кустами ивы и ольхи, начинал изрыгать огонь. Перед бойцами взметались высокие фонтаны, осколки и пули пенили воду. Аташе словно закипала. Натыкаясь на стену огня, переправлявшиеся несли большие потери и возвращались ни с чем.

Однажды вечером в землянку командира полка А. Юревица зашел капитан Михаил Орлов, уроженец Латгалии.

— Разрешите доложить некоторые соображения?

Полковник Юревиц пригласил офицера присесть.

— Слушаю вас...

Орлов достал из планшетки карту, развернул ее и, ткнув пальцем в небольшой лес, вплотную подступавший к Аташе, спросил:

— Что, если я со своей ротой вот отсюда попробую? Место глухое, заболоченное, немцам и в голову не придет...

Командир полка склонился над двухкилометровкой.

— Переправляться тут очень трудно.

Орлов согласно кивнул головой:

— Да. Ну а где теперь пытаемся, разве легче? Зато уж если переберемся на другой берег, то черта с два нас оттуда выкурят!

Юревиц поколебался минуту.

— Ладно, рискнем, — согласился он.

На рассвете, когда над рекой еще плотными пластами ходил туман, рота капитана Орлова начала форсировать реку. Сначала продирались сквозь густой камыш. Временами плоты и лодки застревали, и их приходилось проталкивать. Те, кто решил перебраться на ту сторону вплавь, путались в подводных растениях, вязли в тине. Двигаться старались бесшумно, грести без всплесков. Замирали, когда из зарослей с тревожным криком поднимались дикие утки. Минут через двадцать пошла чистая вода. Сквозь туман проступил приближающийся берег. Наконец рота высадилась на какой-то косе. Выслав вперед разведку, двинулись в лес. Когда достигли опушки, стало совсем светло. За лугом виднелся хутор. Разведчики доложили, что в нем немцы. По словам крестьянина, у которого бойцы побывали в доме, их было человек тридцать. Орлов приказал окружить селение. Быстро разгромив вражеский гарнизон, воины роты часам к семи утра вышли к железной дороге близ станции Межаре. Неподалеку от полотна стали окапываться. Вскоре на шоссе, ведущем к переезду, показались танки. За ними следовало пехотное подразделение.

Капитан Орлов передал по цепи:

— Бронебойщикам подпустить танки до поворота дороги... Бить по гусеницам и бортам. Автоматчикам отсечь пехоту.

Когда передняя машина начала поворачивать, по ней ударили противотанковые ружья. Танк загорелся. Заговорили пулеметы и автоматы, их огонь заставил вражеских солдат залечь и отползти за насыпь. Немного опомнившись, гитлеровцы пошли в атаку. Рота Орлова отбила ее.

Оборонявшиеся у реки вражеские части, услышав за спиной грохот боя, начали отходить: видимо, гитлеровцы решили, что в тыл к ним прорвались крупные силы. Атаку за атакой отражали Орлов и его подчиненные. Тем временем наш 125-й стрелковый полк переправился через Аташе. Когда он подошел к железной дороге, в роте Орлова осталась лишь горстка бойцов. Большинство солдат вместе с командиром погибли. Капитану Орлову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Похоронили его близ станции Межаре.

Южнее станции Межаре на Крустпилс успешно наступала 308-я стрелковая дивизия латышского корпуса. В тот день при уничтожении окруженного подразделения противника был смертельно ранен командир головного полка этой дивизии полковник Карл Озол.

* * *

В течение первой недели августа войска нашего фронта в тяжелых боях пробивались через полосу заграждений в Лубанской низменности и в низине перед Крустпилсом. Ежедневно продвигались всего на 5–6 километров, но все же неудержимо шли вперед к Риге.

Очень успешно развивалось наступление соседнего слева 1-го Прибалтийского фронта. Его войска дрались на южных подступах к Риге и в районе Тукумса, на побережье Рижского залива.

Командующий группой армий «Север», получив в свое подчинение 3-ю танковую армию, готовил против прорвавшихся в районе Тукумса и Елгавы войск И. X. Баграмяна мощный контрудар, чтобы освободить перерезанные вдоль морского побережья пути, выбить советские войска из Елгавы и отбросить их на юго-восток, а на востоке рижского направления прочно удерживать оборонительный рубеж «Валга».

Еще 30 июля генерал Шернер для укрепления дисциплины в войсках передал для объявления всем военнослужащим группы следующий, получивший широкую известность приказ. Он был изъят нами в первых числах августа у одного из пленных офицеров. Вот часть его: «Фюрер приказал: тот, кто без письменного разрешения командования группы армий оставит боевую зону, подлежит расстрелу».

Само собой разумеется, что в развитие этого приказа последовали дополнительные приказы командующих армиями и командиров корпусов. А одновременно с приказами начались массовые расстрелы в войсках.

* * *

В первых числах августа войска фронта в тяжелых боях продолжали преодолевать полосу заграждений в Лубанской низменности и в низине перед Крустпилсом. Ежедневно пробивались вперед к неприятельскому рубежу «Валга» по 5–6 километров в сутки. Огромную помощь нашим войскам оказывали партизанские отряды. Они по одним им ведомым тропинкам выводили подразделения в тыл врага, показывали подходы к его опорным пунктам и обходы минных полей, участвовали в боях вместе с подразделениями. Особенно широко пользовались помощью партизан части 10-й гвардейской армии, пробивавшиеся сквозь Лубанскую низменность. Так, в ночь на 1 августа отряд А. К. Рашкевица скрытно провел гвардейцев в тыл крупного населенного пункта Лиепны и помог разгромить оборонявшийся там гарнизон.

Вечером 4 августа гвардейцы, наступавшие в направлении города Мадона пробились, уничтожая опорные пункты врага, к реке Айвиекста. Но форсировать ее с ходу не удалось: за этот рубеж, в 25–30 км к востоку от Мадоны, крепко зацепились отступавшие вражеские части. Артиллерия противника вела непрерывный огонь по подступам к реке.

Командующий 10-й гвардейской армией генерал М. И. Казаков решил не давать противнику времени на организацию обороны и на уплотнение ее отходящими и резервными частями.