Леонид Сандалов - После перелома

— В армии наступают пока только две гвардейские дивизии 7-го корпуса генерала Кулешова, а левее — севернее реки Миса — латышский корпус. Наши части буквально прогрызают позиции противника. Все командиры частей жалуются, что несут значительные потери, преодолевая заграждения. И все же к середине дня они подошли к реке Кекава.

— А где 15-й гвардейский?

— Корпус генерала Хоруженко подойдет к вечеру на правый фланг армии и будет наступать вдоль южного берега реки Даугава, — пояснил Сидельников. — Дивизия полковника Лазарева его корпуса уже сосредоточилась у реки и готовится к наступлению на Кекаву. К вечеру подтянутся также армейская артиллерия и инженерно-саперная бригада. Станция снабжения с армейскими складами переместилась южнее Даугавы, но снарядов на складах и в войсках очень мало.

— Чтобы помочь войскам гвардейской армии преодолеть заграждения, генерал Еременко направил вам штурмовую инженерно-саперную бригаду, — предупредил я Сидельникова. — Придет к вам сегодня и артиллерийская дивизия. А как дела у соседа? — спросил я.

— Недавно я разговаривал по телефону с новым начальником штаба 1-й ударной армии полковником Ничушкиным, — ответил генерал. — На ряде участков войска армии вторглись в первую вражескую позицию на глубину одного-двух километров. По словам Ничушкина, такое же положение и на левом фланге армии генерала Белова южнее озера Югла. А на остальных участках соседнего фронта войска остались на прежних рубежах.

— Завтра вашей армии будет передан танковый корпус, — сообщил я начальнику штаба.

Условившись с генералом Сидельниковым о порядке поддержки наступления армии фронтовой артиллерией и авиацией, я заглянул в дивизию полковника В. М. Лазарева. 29-я гвардейская стрелковая у нас была одной из лучших дивизий. Части ее после переправы через реку приводили себя в порядок, готовились к выходу на боевой участок. Судя по полку подполковника Игоря Николаевича Чумакова, в котором мне удалось побывать, настроение у людей было бодрое. Все были твердо уверены, что в ближайшие дни мы освободим Ригу. В ротах состоялись короткие партийные и комсомольские собрания, на которых коммунисты и комсомольцы приняли обязательства на предстоящие бои. Командиры рот рассчитывали перед выступлением полка провести также и ротные собрания.

По пути от гвардейцев я заехал на КП латышского корпуса. Оказалось, что в корпусе находится командующий 22-й армией генерал Г. П. Коротков. Он и командир корпуса генерал Д. К. Бранткалн поехали в гвардейскую латышскую дивизию, которая наступала севернее реки Миса. По словам начальника штаба латышского корпуса полковника П. О. Баумана, командарм сосредоточивает для поддержки их наступления большую часть артиллерии и инженерных средств армии.

Возвратившись на КП фронта, я узнал, что на железнодорожную станцию Тауркалне начали прибывать первые эшелоны 10-го танкового корпуса. Его передавали нам из состава соседнего фронта. Однако вводить его в бой совместно с гвардейской армией мы не могли — корпус нуждался в капитальном восстановлении боеспособности, так как понес потери в людях и боевой технике. Да к тому же и лесисто-болотистая местность, по которой шли наши войска, сплошь перекрытая различными заграждениями, не допускала возможности применения такого ослабленного танкового соединения. И корпус пошел также в район Добеле.

А местность, по которой предстояло наступать войскам правою крыла 2-го Прибалтийского фронта, поистине была необычайно тяжелой. Это была Рижско-Елгавская низменность. Она имела почти плоский рельеф и возвышалась над уровнем моря всего на 5–7 метров. Кое-где виднелись редкие маленькие холмики. В полосе нашего фронта низменность была покрыта почти сплошным заболоченным лесом, преимущественно хвойным. Многочисленные болота, небольшие озера, ручейки, глубокие, наполненные водой канавы и бездорожье крайне затрудняли продвижение войск. Население на территории низменности проживало главным образом в хуторах. Найти цели для авиации или артиллерии большого калибра на такой местности было трудно.

...До наступления темноты правофланговые войска нашего фронта и левофланговые силы 3-го Прибалтийского продвинулись еще на 1–2 километра, и хотя не прорвали обороны противника, но все же заметно нарушили устойчивость первой полосы городского обвода.

Вечером поступили последние донесения от наших разведчиков из Риги. Они подтверждали сведения об отводе войск за Даугаву и передавали последние новости из Риги, которые, коротко говоря, заключались в следующем. Немецкие войска отводятся за Даугаву не только по мостам. Они переправляются на катерах, паромах и лодках. Артиллерия после переправы становилась за рекой на позиции.

— Эльза задает вопрос: эвакуироваться ли ей вместе с комендантом или остаться в Риге? — спросил меня полковник М. С. Маслов, докладывавший о поступивших донесениях.

Я дал ему указание оставить Эльзу в Риге. Судя по некоторым данным, девушка в последние дни находилась на подозрении у гестапо, продолжать держать ее возле коменданта становилось опасно.

К середине ночи оперативный дежурный стал получать из штаба соседнего фронта извещения о том, что в ряде пунктов восточнее Риги и в ней самой вспыхнули пожары. Генерал А. И. Еременко дал указание провести на участке каждой дивизии разведку боем, а войскам армий приготовиться для немедленного наступления.

Выход войск И. X. Баграмяна на побережье Балтийского моря севернее Мемеля поставил группу немецких армий в Прибалтике перед неминуемой катастрофой. Гитлеровцы спешили отойти из Рижского района, чтобы нанести сильный контрудар по прорвавшимся к морю войскам 1-го Прибалтийского фронта, восстановить связь с Восточной Пруссией и освободить железную дорогу Лиепая — Мемель.

Видимо, поэтому на рижском городском обводе в те дни оставались сравнительно небольшие силы противника. Да и первая полоса обвода на ряде участков была уже прорвана. Держать теперь на обводе поредевшие дивизии, позади которых протекала река шириною в полкилометра, а спереди наступали советские войска, становилось весьма рискованно. И вот фашистское командование, как мы узнали позже от пленных офицеров, боясь нашего прорыва и окружения обороняющихся перед Даугавой дивизий, решило отвести свои главные силы за реку. Некоторые части должны были оставаться в обороне второй полосы обвода и обеспечить перенраву через реку главных сил.

Отводить войска с первой полосы обвода фашисты начали в ночь на 12 октября. Одновременно они стали отступать на вторую полосу и перед армиями правого крыла нашего фронта. Однако, боясь прорыва армий 2-го Прибалтийского фронта в тыл группировки, остающейся восточнее Риги, враг не только не уменьшил плотности войск, оборонявших южные подступы к Риге, но и увеличил ее.