Владимир Архипенко - Годы и судьбы

Авиация преображалась столь стремительно, что только постоянное и глубокое проникновение в физику того или иного явления давало право считать: оценка безошибочна, самолет пойдет, более того, он еще покажет себя во всей полноте — есть в нем и запас скорости, и высоты, и маневра. Словом, испытательная работа требовала знаний, сопряженности с наукой, и Петров постигал эту науку. Он занялся проблемой штопора, понимал — решение этой задачи по отношению к тому или иному самолету давало ключ к безопасности полетов. За совокупность сделанного в этой области ему присуждают ученую степень кандидата технических наук.

Летчики довоенных лет помнят инструкции, написанные Петровым: четкие, немногословные, концентрирующие внимание на главном, они содержали множество полезных советов по эксплуатации самолета в воздухе.

В 1939 году партия направляет коммуниста Петрова на работу в ЦАГИ (Центральный аэрогидродинамический институт). Первое, с чем столкнулся новый начальник, — отсутствие четкого взаимодействия между звеньями большого научного коллектива. Между лабораториями не было свободного творческого общения. Писались диссертации, не связанные с конкретной проблематикой, с практикой.

Новый руководитель начал с того, что открыл дорогу талантам, дал ход инициативе и энергии ученых, среди которых были Б. Н. Юрьев, В. П. Ветчинкин, М. В. Келдыш, С. А. Христианович, А. А. Дородницын…

Следующий этап — соединение теории с практикой. Поначалу кое-кто из администрации недоуменно пожимал плечами: зачем приглашают ученых на аэродром, для чего знакомят с самолетами, показывают организацию полетов? А ученые, напротив, с увлечением стали вникать в летную практику, профессора И. В. Остославский и В. П. Ветчинкин сами научились летать. Обсуждения стали носить деловой и конкретный характер. В то же время был предельно облегчен доступ конструкторов в лаборатории ЦАГИ, а ученых — в конструкторские бюро. Это содружество и родило богатейшие по своему содержанию исследования, конструкторские решения, технологические разработки.

«До войны нашим военным летчикам удалось облетать и всесторонне прощупать особенности новых немецких боевых самолетов…»

1939 год. Командировка в Германию. Петрова включили в состав торговой делегации, которая должна была в обмен на некоторые виды сырья приобрести за рубежом машины, оборудование, в том числе и самолеты.

Нет нужды говорить об обстановке в Германии тех лет. Молодчики со свастикой на рукаве, вооруженные, наглые, бравадно маршировали по улицам и площадям, горланили песни, устраивали погромы… Словом, готовились.

Советской делегации пытались подсунуть гнилой товарец. Не вышло. Наше заявление: «За такие цены можно вести переговоры и с другими» — возымело действие. Особенно — готовность делегации возвратиться домой без заключения каких-либо торговых сделок.

Фашисты стали показывать иную технику, приоткрывать кое-какие секреты. Петров понимал: это не только торги, где жажда барыша главенствует над всем, это и скрытая демонстрация силы, запугивание, психическая атака, попытка сломить волю перед нашествием. Знал он и другое: уже близко перевооружение советских ВВС на новые самолеты, истребители и бомбардировщики — Лавочкина, Яковлева, Микояна, Петлякова… «Только бы успеть!» — вот что его беспокоило. А пока на заводах Мессершмитта и Хейнкеля он придирчиво проверял каждый винтик, чтобы никаких отклонений от чертежа, никаких «замен». Ведь сам мастеровой, и халтуру видел за версту.

Готовую машину перед покупкой «экзаменовал» в небе: поднимал самолет в воздух, проверял на прочность, маневренность. Не только по кругу пройдет, но и петлю сделает, в штопор введет и выведет. И все для того, чтобы знать истинные возможности вероятного противника.

На закупленных пяти «Мессершмиттах-109», двух бомбардировщиках «Юнкерс-88», двух «Дорнье-215» и «Хейнкеле-100» полетали многие наши летчики. Немецкие самолеты были изучены, выявлены их сильные и слабые стороны. Соответствующие рекомендации вместе с силуэтами машин были переданы строевым частям.

«Наша авиация нанесла ряд сокрушительных ударов немецким танковым соединениям…

Район между Сожем и Десной для танков Гудериана стал мамаевым побоищем…»

Август 1941-го. Главного инженера и заместителя командующего ВВС вызвали в Ставку. «Зачем? — размышлял генерал-майор авиации Петров, проезжая по затемненным улицам Москвы. — Какие данные потребуют: о последних испытаниях, об эвакуации научно-исследовательского института, об оснащении техникой действующих формирований? А, быть может, по докладной записке?..»

Такая записка была. И написал ее он, Петров. Она содержала некоторые соображения по массированному использованию авиации против танков. В Ставке обратили внимание на то, что главный инженер неплохо разбирается в вопросах тактики и оперативного искусства. И вот личный разговор со Сталиным. Петрову поручают самому осуществить один из разработанных им вариантов, организовать мощный удар с воздуха по танковой группе противника, прорвавшейся из района Стародуб — Новгород-Северский в тыл Юго-Западного фронта.

В специальной воздушной операции участвовало 450 самолетов. Следя за событиями на земле и в воздухе, Петров сразу же понял, что замысел удался, танки Гудериана подверглись сокрушительному удару.

В докладе командующего войсками Брянского фронта в Ставку о боевых действиях сообщалось: только 30—31 августа уничтожено более 100 танков, 20 бронетранспортеров, над полем боя сбито 55 самолетов противника.

Петров не раз организовывал мощные удары с воздуха по фашистским войскам. Во время обороны и контрнаступления под Москвой возглавляемая им группа резерва Верховного Главнокомандования уничтожала живую силу и технику противника на дмитровском направлении, в полосе между Московским морем, Клином и Волоколамском, а затем и под Ржевом.

Командуя авиагруппой специального назначения, Петров не терпел шаблона. Вверенные ему авиационные части использовали для внезапных ударов темноту ночи и низкую облачность.

От имени физтеховцев, которые участвовали в создании Сибирского отделения Академии наук СССР, хочу поблагодарить Ивана Федоровича…

Еще шла воина, а генерал-лейтенанта авиации Петрова отозвали с фронта. То был период, когда в конструкторских бюро рождались первенцы отечественной реактивной авиации. И снова дела инженерные, научно-исследовательские. Новые задачи, новые задания. Более сложные, более трудные… Возглавляя большой научный коллектив, который постоянно нуждался в новых кадрах, Петров столкнулся с тем, что выпускники вузов порой очень медленно входили в курс дела, не имели достаточных навыков в исследовательской работе, с какой-то робостью включались в творческий поиск новых решений. Как поломать эту болезнь затянувшегося становления?