Владимир Широков - Строки, обагренные кровью

— В Одессу! В Одессу! — кричали матросы, бросая вверх бескозырки.

Матросов будто подменили. Все исполняли свои обязанности быстро и четко.

К вечеру показался город. Матросы высыпали на палубу, ища глазами восставший броненосец, но его не было. Запросив по семафору берег, узнали, что «Потемкин» ушел в море, а эскадра в Севастополь.

«Весь день, — вспоминает М. Д. Потороко, — мы бороздили Черное море. На мачтах посменно дежурили матросы с биноклями в руках, они всматривались в бесконечную синюю даль. Желание увидеть «Потемкина» было такое же, как у мореплавателей Колумба заметить полоску земли. Но кругом было пустынно. В бесплодных поисках прошел день. Наступила ночь, а с нею и сильный шторм… Подходили к концу запасы угля… Матросы заметно пали духом…»

А. М. Петров, созвал матросов на короткое собрание.

— Если не встретим «Потемкина», пойдем в Севастополь и там поднимем на восстание всю эскадру.

Команда после некоторых колебаний согласилась.

Но на подходе к Севастополю «Прут» был встречен миноносцами, а на берегу войсками. Прутовцев арестовали и бросили в сырые казематы Константиновской батареи.

Следствие тянулось долго. Сорок четыре «зачинщика» были отданы под военный суд. Он проходил в глухой части Севастополя, в Килен-бухте, оцепленной войсками. У входа в бухту стояли два дозорных миноносца.

«Свидетелями суда были горы, море да цепи солдатских штыков, расставленных на окружности пяти верст, 4 ряда. Все на суде держали себя непоколебимо, никаких тайн ни суд, ни следствие не могли выведать…» — писали позже в газете «Пролетарий», уцелевшие от расправы участники восстания.

Стойко и мужественно вел себя Александр Петров.

— Я убежденный социал-демократ, — сказал он судьям. — И если вы меня освободите, я все равно буду продолжать борьбу под знаменем РСДРП… А если расстреляете — что ж, на то мы и революционеры. Сегодня я погибаю, а завтра… погибнете вы, эксплуататоры!

31 июля суд вынес приговор. Александр Петров, Иван Черный, Дмитрий Титов и Иван Адаменко были приговорены к расстрелу, семнадцать человек — к различным срокам каторги, в том числе и бессрочной, остальные моряки — к тюремному заключению и дисциплинарным батальонам на разные сроки.

Царь Николай II на деле о восстании поставил резолюцию: «Принятие или непринятие жалобы и протеста, а также конфирмацию приговора предоставляю адмиралу Чухнину».

Царский сатрап рад был стараться и твердым почерком написал: «Казнь привести в исполнение немедленно. Чухнин».

Перед рассветом 24 августа 1905 года четырех смертников связали по рукам и ногам, спустили по трапу на катер и на буксирном миноносце доставили на Константиновскую батарею.

Один из очевидцев казни революционный матрос И. Г. Захарченко, сидевший в Константиновской крепости, рассказывает, что осужденных привезли в четвертом часу утра. Тишина царила неописуемая. Вдруг раздался грохот десятков барабанов. Показалась небольшая группа людей. Впереди шел корабельный поп. Сзади, в окружении сильного конвоя, шагали четыре матроса.

Проходя мимо выстроенных матросов, осужденные что-то говорили, подносили руки к горлу и понятным всем жестом завещали нам: «Давите драконов, не давайте пощады врагам!..».

Перед смертью А. Петров крикнул палачам:

— Этой казнью вы ничего не измените: на место нас встанут тысячи!..

Это были пророческие слова.

За две с половиной недели до казни А. М. Петров написал своим защитникам по суду Г. Купернику и Л. Резникову по письму. Он не верил в помилование, но своими письмами хотел ознакомить широкие массы народа с революционными событиями на Черноморском флоте.

Он до конца остался верен революции, интересы которой были ему дороже жизни.

Защитники А. М. Петрова передали эти письма его сестре и матери. Они были опубликованы в журнале «Пролетарская революция», № 12 (47) за 1925 г.

В. ШИРОКОВ.

25 июня 1912 г.

Товарищи! Скоро нам будет суд — осудят в каторгу, под расстрел, но все это чепуха, жизни мне не жалко, а жалко то, что если вы будете откладывать в долгий ящик, то уверяю вас: дорого станет вам это промедление. Многим из вас придется пострадать так, как и нам. В успехе вы не сомневайтесь: команда готова везде, так что нужно только дать толчок, и все будет решено. А теперь прощайте: через 10 дней нас половины уже не будет. Помните, что трусость есть вечный ошейник рабства [11] Партархив Крымского обкома КП Украины, ф. 150, оп. 2, д. 72, л. 109. .

Зеленин лежал на узкой железной койке, привинченной к полу, и, прикрывшись серым армейским одеялом, торопливо писал огрызком карандаша эту записку на клочке бумаги.

Резко, со скрежетом распахнулась дверь, и подглядывавший в волчок караульный шагнул в камеру…

Товарищ прокурора Симферопольского окружного суда по Севастопольскому участку нервно ходил по кабинету. Писарь, склонив голову, старательно выводил очередное донесение господину прокурору Одесской судебной палаты.

«Брожение среди черноморских моряков, — говорилось в донесении, — возросло с весны. Тысяча девятьсот двенадцатого года, марта 16 дня в пороховых складах Сухарной балки были обнаружены стихи революционного содержания и воззвания «Долой царя», «Долой правительство» и другие, коими исписаны все стены складов…

Моряки постоянно собирались на митинги и сходки за Малаховым курганом, в Ушаковой балке, за Историческим бульваром, на Черной речке и в Инкермане…»

Далее в донесении сообщалось, что моряки установили связи с революционными партиями и те оказывают на них огромное воздействие. Возвращаясь с митингов и сходок, матросы обсуждают их решения в машинных и минных отделениях кораблей, в местах, где меньше всего появлялись офицеры.

13 и 20 мая 1912 года на митингах за Малаховым курганом, где присутствовали моряки с линкоров «Пантелеймон», «Иоанн Златоуст», «Евстафий», крейсеров «Память Меркурия», «Кагул» и других крупных кораблей флота, было принято решение поднять вооруженное восстание в ближайшее время, когда эскадра будет находиться на военных учениях в Тендровском заливе.

Начать должны были матросы линкора «Иоанн Златоуст». Руководителями восстания на линкоре были артиллерийский унтер-офицер Иван Бирюков, гальванеры Иван Зеленин, Павел Синько, электрики Тарас Силяков, Михаил Полуэктов, машинист Александр Карпишин и другие.

Особенно выделялся 25-летний Иван Зеленин. Сын бедного крестьянина, рано познавший нужду и горе, он жадно тянулся к знаниям. В первые же годы службы на флоте вошел в социал-демократическую организацию. По ночам Зеленин жадно читал нелегальную литературу. Все прочитанное он простым языком передавал матросам.