Елена Михайлик - Незаконная комета. Варлам Шаламов: опыт медленного чтения

Этот вердикт безнадежнее предыдущих: если для Гинзбург и Солженицына читатель может еще расти вслед за автором, если аудитория Шаламова может, взаимодействуя с текстом, получить хотя бы тень представления о мире, расположенном вне человека и вне культуры, и о собственных пределах прочности, то в рамках жигулинской повести свобода и ответственность – даже вот такие, пригородные, ущербные, отравленные молодогвардейской идеологией и уголовной этикой – безнадежно отнесены к давно прошедшему времени и, соответственно, недостижимы. С поколениями 1960-х, 1970-х и 1980-х, с точки зрения автора, разговаривать и вовсе бесполезно, у них нет даже прошлого, к которому можно бы было апеллировать.

Более чем возможно, что мы имеем дело с литературным приемом, с попыткой заставить читателя осмыслить социальную дистанцию между ним и персонажами – и приложить усилие для того, чтобы эту дистанцию сократить. Но даже в рамках этого приема читатель, адресат Жигулина, «заявлен» как человек, еще не имеющий биографии. Ни исторической, ни личной. И, прочитав книгу, он может разве что осознать это обстоятельство.

Авторы, расходящиеся между собой во всем – от политических убеждений и эстетических программ до отношения к лагерному опыту, – оказываются единодушны, когда речь идет об их читателе. В непредумышленных зеркалах художественной лагерной литературы общество (а значит, и конкретный адресат текста – его читатель) неизменно предстает ущербным, социально и этически незрелым, не имеющим представления о себе, лишенным даже зачатков внутренней организации – и совершенно беспомощным.

Осмелюсь предположить, что растянутая во времени, практически единообразная реакция читателей, критиков и властей на лагерную литературу, парадоксальная ситуация, когда произведение одновременно должно быть художественным, чтобы опознаваться как часть действительности, но при этом не может читаться как таковое, – объясняются отчасти присутствием в культуре ощущения, что описанное в «лагерной прозе» состояние общества все еще не исчерпано.

Документ, «литература памяти» укоренены в конкретном историческом периоде. И поэтому относительно безопасны. Рассматривая лагерную литературу именно и строго как документ – правдивый или дезинформирующий, как свидетельство – истинное или ложное, аудитория получает возможность не встречаться с травматичным для нее авторским представлением о читателе и обществе. Не соотносить это представление с собой.

Создается впечатление, что основная аудитория лагерной литературы не желает не только полемизировать, но и вообще сталкиваться со сколь угодно косвенно выраженным утверждением, что общество, частью которого она является, выпало из истории и растеряло остатки социальных связей, а сама она нуждается в этической и социальной эволюции.

Само это нежелание – до определенных пределов – можно считать свидетельством того, что портрет, предъявляемый обществу лагерной литературой, до сих пор воспринимается как точный. Естественно, косвенным свидетельством.

Впервые: Новое литературное обозрение. 2009. № 100. С. 356–375.

Hosking 1980 – Hosking G . Review of Kolyma Tales. The Ultimate Circle of the Stalinist Inferno» // New Universities Quarterly. 1980. № 34 (2). Р. 161–168.

Toker 1989 – Toker L . Stories from Kolyma: The Sense of History // Hebrew University Studies in Literature and the Arts. 1989. № 17. Р. 188–220.

Toker 2000 – Toker L . Return from the Archipelago: Narratives of Gulag Survivors. Indiana University Press, 2000.

Авербах 1936 – Авербах И. Л . От преступления к труду. М.: ОГИЗ, 1936.

Блюм 2000 – Блюм А. В . Советская цензура в эпоху тотального террора 1929–1953. СПб.: Академический проект, 2000.

Вайль, Генис 1998 – Вайль П., Генис А . 60-е: Мир советского человека. М.: Новое литературное обозрение, 1998.

Ватлин 2004 – Ватлин А. Ю . Террор районного масштаба: «Массовые операции» НКВД в Кунцевском районе Московской области 1937–1938. М., 2004.

Гинзбург 1991 – Гинзбург Е . Крутой маршрут. М., 1991.

ГУЛАГ 2000 – ГУЛАГ (Главное управление лагерей) 1917–1960. М., 2000.

Гуревич 1981 – Гуревич А. Я . Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981.

Жигулин 1990 – Жигулин А . Черные камни. М., 1990.

Заключенные 2008 – Заключенные на стройках коммунизма. ГУЛАГ и объекты энергетики в СССР: Собрание документов и фотографий. М.: РОССПЭН, 2008.

Лакшин 2004 – Лакшин В . Литературно-критические статьи. М., 2004.

Лейбович 2008 – Лейбович О. Л . В городе М. Очерки социальной повседневности советской провинции в 40–50-х. М., 2008.

Мандельштам 1987 – Мандельштам О . Слово и культура. М., 1987.

Сараскина 2008 – Сараскина Л . Александр Солженицын. М., 2008.

Сиротинская 1994 – Сиротинская И. П . Долгие-долгие годы бесед // Шаламовский сборник. Вологда, 1994. Вып. 1. С. 109–146.

Солженицын 1980 – Солженицын А. И . Архипелаг ГУЛАГ: опыт художественного исследования // Солженицын А. И. Собрание сочинений. Т. 1–7. Paris: YMCA-Press, 1980.

Солженицын 2006 – Солженицын А. И . Собрание сочинений: В 30 т. М.: Время, 2006.

Топоров 1995 – Топоров В. Н . Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 1. М., 1995.

Чуковская 1976 – Чуковская Л . Записки об Анне Ахматовой. Т. 2. Paris: YMCA-Press, 1976.

Шигин 2001 – Шигин В . Неизвестный лейтенант Шмидт: [История жизни (1867–1906)] // Наш современник. 2001. № 10. С. 232–251.

В марте 1968 года Юлий Шрейдер, математик, кибернетик, философ, католический богослов и один из постоянных тогдашних собеседников Шаламова, пишет ему о восприятии литературы как «протеза действительности» (противопоставляя ее пушкинской традиции «магического кристалла», когда «конечный набор букв передает бесконечность духа»):

Одним удается больше, одним меньше, но все хотят того же: сделать модель мира и на ней решить все проблемы. Навязать решение. Любопытно, что А. Жолковский, находясь под влиянием ОПОЯЗа, пишет: «Мы же хотим представлять себе всякое художественное произведение как своего рода машину, обрабатывающую сознание читателя»…Обратите внимание, как смыкаются здесь эстетическая точка зрения (формальная школа) и кондовые реалисты. Это их общая платформа: обрабатывать сознание читателей, учить жизни, говоря Вашими словами. (6: 534–535)

Шаламов отзовется через неделю длинным подробным письмом о роли литературы в имперском и современном обществе – как он ее себе представляет, о том, какой, по мнению Шаламова, стоило бы быть литературе, о своих отношениях с ОПОЯЗом и о природе поэтики и риторики «Колымских рассказов». Этот программный текст, о котором мы еще поговорим подробнее, он завершит пассажем: «Обвинения в „обработке сознания“ я счел бы оскорблением» (6: 539).

Самое поразительное в этом обмене репликами – его предмет. Дело в том, что статья А. Жолковского «Deus ex machina», вышедшая за год до того в «Трудах по знаковым системам», – это, пожалуй, самый неподходящий объект, на примере которого можно было бы критиковать литературу идеологическую, учительную и описательную. И особенно – если критика исходит от Варлама Шаламова.