Мод Жульен - Рассказ дочери [18 лет я была узницей своего отца] [litres]

Несмотря на жесткие ограничения моего чтения, мой разум полон идей, часть которых отец счел бы неприемлемыми.

– Ты не должна себя вести так же, как бараны, и верить всему, что тебе говорят.

С другой стороны, я должна слепо соглашаться со всем, чему он меня учит, начиная с его религиозных идей.

– Возьмем Бога и дьявола, которых большинство людей считают противоположностями: в действительности они есть одно и то же, поскольку оба они – эманации Великого Архитектора Вселенной.

Понятие «милосердного Бога» было придумано церковью, чтобы «усмирять людские умы», говорит он мне. В то же время понятие о дьяволе было намеренно «дьяволизировано», чтобы подавлять творческое начало. Например, инквизиция использовала эту концепцию, чтобы преследовать великих мыслителей, которые искали иные ответы на фундаментальные вопросы. Поступая так, она тормозила прогресс человечества.

В действительности мир является творением Великого Архитектора Вселенной. Люцифер, который эманирует из него, был мастером света, но оступился со своего пути. Нужно с осторожностью относиться к тому, что люди говорят о Люцифере. Только Великие Посвященные могут распознать его руку в определенных поступках – таких, например, как искушение развернуть энергии не в ту сторону.

Что касается Иисуса, он действительно существовал: он был хорошим человеком, Посвященным, но не сыном Божиим. Тупые люди распяли его на кресте, но я не должна воспринимать все эти истории о распятии буквально. Отец пространно объясняет, что, если подвесить на крест мужчину весом в восемьдесят два килограмма, проткнув его ладони парой гвоздей, его плоть прорвется, и он упадет с креста лицом вперед. Распятие не могло происходить именно так. На самом деле Иисус был привязан к кресту веревкой. Аналогичным образом Мария была хорошей женщиной, но совершенно точно не девственницей!

Поскольку бараны не способны осознать значимость серьезной идеи, церковь кормит их сенсациями: больше их ничто не интересует.

Что до Адама и Евы, ангелов и святых, то – за исключением редких и немногочисленных Посвященных, таких как Бландина, – это в основном сказки, которые нужны, чтобы занять глупые умы. Достаточно только взглянуть на Лурдес, «превосходный пример святилища глупости, построенный, чтобы выманить у неудачников их деньги и набить карманы церкви…».

При всем при том в церкви есть и кое-что хорошее. Возьмем, к примеру, соборы. Они возведены на «энергетических местах» строителями, наследниками древних традиций, восходящих к архитектору Хираму Тирскому, который выстроил идеальный храм в Иерусалиме в честь прибытия царицы Савской. Отец, его современное воплощение, знает, о чем говорит. Давным-давно соборы были местами посвящения. Если Посвященные оказывались недостойными своего учения, со свода на них могли посыпаться камни. Соборы также были священными местами, где бедные и несчастные могли укрыться от несправедливости мира.

Но проблема церкви в том, что она не может мириться с существованием Посвященных, независимых от ее власти. Взглянем на историю катаров, истинных Носителей Света, которых истребляли тупые католики. Катары, будучи Посвященными, могут перерождаться. Из жизни в жизнь они совершенствуются и аккумулируют ценное знание. Церковь явно боялась их силы, но не преуспела в искоренении катаров. Их орден выжил, уйдя в подполье.

Поскольку бараны не способны осознать значимость серьезной идеи, церковь кормит их сенсациями: больше их ничто не интересует.

То же относится и к ордену тамплиеров. Все они – сверхчеловеки. Вся их организация основана на секретности – почему они и не были на самом деле истреблены вопреки утверждениям учебников истории. Они просто ушли в подполье и до сих пор существуют и незаметно действуют. Мой отец – тому доказательство. Если я буду усердно следовать его учению, то тоже стану тамплиером и получу доступ к тайнам Вселенной.

Когда отец говорит о Существах Света, он настаивает, чтобы я не отводила от него глаз, даже не моргала. Глубоко внутри меня срабатывает тревожная сирена, и я втайне сопротивляюсь тому, что он говорит. Но какая-то часть меня не может не слушать эти странные и удивительные истории.

Такие как история Ноя, истинно великого Посвященного, которую Библия трактует неверно. Ной был ясновидящим, он мог распознавать Существ Света, как в человекообразной, так и в животной форме. Он свел их вместе в Ковчеге, зная, что все творение будет уничтожено, поскольку оно испорчено ненасытной жаждой богатства. Ной пожертвовал собой: как и мой отец, он удалился от мира, чтобы присматривать за своими протеже, дабы жизнь на земле могла начаться заново после потопа.

В глубине души я восхищаюсь Ноем. Я восхищаюсь Изидой, вдовой Осириса и матерью всех масонов. Меня иногда вызывают в бильярдную, чтобы рассказать о Гермесе Трисмегисте. «Гермес Трижды Величайший» – так называет его отец. Тихий голосок внутри меня цинично хмыкает: «Опять это число три!» Но я на самом деле благоговею при виде огромной книги, которую отец раскрывает передо мной.

В нижней части титульной страницы я вижу слова: «Дидье и компания, книготорговцы и издатели». Значит, мой отец написал эту чудесную книгу! Я должна прочесть ряд довольно туманных пассажей и погладить определенные страницы, совершая круговые движения по часовой стрелке (ну вот, опять!). Его низкий голос проникает прямо в мою голову, говоря, что в этой книге содержатся все ключи к истинной мудрости. К великой алхимии. К пониманию Вселенной. Знание, содержащееся на этих страницах, перейдет в мой разум. Я должна принять его; я должна раскрыть свой ум.

После этих уроков я ухожу расстроенная и встревоженная. Потом отец заставляет меня рассказывать наизусть тайные коды, которые помогут мне впоследствии узнавать масонов: если я услышу, как кто-то говорит «идет дождь», я должна ответить: «Я не умею ни читать, ни писать, знаю лишь буквы, дай мне первую букву, а я дам тебе вторую». Если кто-то пожмет мне руку особым образом, я должна сказать: «Мне семь лет». Эти уроки я нахожу волнующими: они означают, что когда-нибудь я отсюда выберусь и встречусь с другими людьми. В основном, конечно, с Посвященными, но и они лучше, чем ничего.

Мне задано читать «За гранью добра и зла» Ницше. Ницше – важный философ, и отец убежден, что он «поможет мне превзойти себя». Мне понравилась книга «Так говорил Заратустра», которую я читала в девять лет. Мне ошеломили слова «Бог умер» и очаровали разговоры с животными. Я не всегда схватывала смысл предложений, но наслаждалась тем, как они звучали, например: «Я люблю человечество». Ницше часто пишет «я люблю».

Это слово, которое никогда не используется в нашем доме, просачивается в мое сознание, как теплый мед. Даже слово «сверхчеловек» имеет не тот жесткий, резкий звук, слетая с уст Заратустры, как тогда, когда его произносит мой отец.