Дмитрий Медведев - Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939

Наблюдения Черчилля за выдающимися личностями не ограничивались историческим ракурсом. Он анализировал, изучал и познавал также великих современников, с кем ему посчастливилось соприкоснуться лично. Увлечение знаковыми фигурами определило формат очерков. Эшли считал, что Черчилля интересовало в личностях не то, что они собой представляют, а то, чего они достигли. Именно поэтому его тексты лишены глубокого психологического разбора [1479] Cm.: Ashley M. Op. cit. P. 224. . Чтение сборника не позволяет полностью согласиться с этим утверждением. Черчилль действительно оценивал масштаб личностей, как это и следует делать — по масштабу проблем, которые они решали, и успехов, которых добивались. Но сказать, что его не интересовало, что собой представляли эти исполины, неправильно. Черчилля не только привлекал внутренний мир его героев — он смог создать прекрасные психологические портреты, которые в какой-то степени даже переживут свои оригиналы.

Третья причина, определившая столь почетное место новой книги в творческом наследии, связана с высоким литературным качеством текста. Хотя во время подготовки сборника к печати автор и использовал уже опубликованные статьи и сохранившиеся черновики, различные версии эссе показывают, что он уделял много внимания и тратил много сил на редактирование, казалось бы, уже готовых кусков, причем правил не только стилистику, но и содержание. Результат этой титанической работы впечатляющ. «Очерки о Бальфуре, Асквите, Керзоне и Биркенхеде содержат фрагменты, которые после прочтения словно остаются выгравированными в уме», — комментирует Рой Дженкинс [1480] Jenkins R. Op. cit. P. 510. . Каждый читатель сборника, где одновременно сочетаются легкость стиля и глубина изложения, может насладиться наиболее понравившимися ему фрагментами. Упоминая о стиле Черчилля, ограничимся только одной фразой, которая не просто завершает эссе про Керзона, а четко, без лишнего пафоса, но с пленяющим красноречием выражает разнообразие и трагизм жизни несостоявшегося премьера: «Утро было золотым, день — бронзовым, а вечер — свинцовым. Но все три элемента были цельнолитыми и отполированными до блеска, соответствующего их красоте» [1481] См.: Черчилль У.С. Керзон / Мои великие современники. С. 239. .

Говоря о литературных достоинствах сборника нельзя не сказать про еще один немаловажный фактор. Не считая рудокопной деятельности Маршала Дистона, на сей раз Черчилль обошелся практически без привлечения помощников. Безусловно, они и раньше не допускались в его литературную мастерскую, когда речь шла о непосредственной работе с текстом, но, тем не менее, их роль в подборе материала, а также многочасовых обсуждениях и разъяснениях, пусть косвенно, но влияла на конечный результат.

В работе над сборником автор был предоставлен сам себе, своему воображению, опыту и таланту «Великие современники» — это Черчилль в своей лучшей форме, на Олимпе возможностей, в розе ветров своих способностей. Возможно, это прозвучит резко, возможно даже, что некоторые с этим не согласятся и в какой-то мере будут правы, но если не брать военных выступлений, где под гнетом тяжелейших проблем и в условиях титанического стремления сплотить и воодушевить народ красноречие Черчилля воспарило ввысь, указанный сборник — последнее великое произведение нашего героя. И это несмотря даже на то, что впереди его будут ждать десять лет активного творчества, включая создание двух монументальных сочинений, определивших его славу писателя.

Три причины — уже много. Но есть и еще один фактор, почему биографические эссе Черчилля так привлекательны. Джордж Малкольм Томсон был абсолютно прав, когда в своей рецензии в Evening Standard, опубликованной в октябре 1937 года, точно и тонко подметил, что в каждом из очерков, словно в зеркале, отражается облик еще одного современника — самого мистера Черчилля [1482] См.: номер от 4 октября 1937 года. Documents. Vol. 13. Р. 777. . «Великие современники» — это еще один автопортрет британского политика, еще один ключ к его мировоззрению.

Чтение биографических очерков способно не меньше рассказать о личности автора, чем автор рассказывает о своих героях. Взять, к примеру, такое редкое для политиков, но очень важное в системе ценностей Черчилля качество, как великодушие. По словам Э. М. Брауна: «Все, кто знал У С. Ч., считали великодушие одной из самых главных черт его характера» [1483] Browne А. М. Op. cit. Р. 213. . На великодушное отношение автора к своим героям, некоторые из которых нанесли ему обидные раны, обратили внимание еще первые рецензенты. Так, Джон Сквайр в своем весьма критическом разборе отметил, что «мистер Черчилль никогда не опускается в тексте до такого щегольства, чтобы неодобрительно отозваться о герое только потому, что он с ним не согласен» [1484] См.: номер Daily Telegraph от 5 октября 1937 года. Documents. Vol. 13. Р. 777. . На это же указывал известный американский промышленник Чарльз Шваб, получивший экземпляр с автографом и поразившийся «доброму и достойному похвалы отношению к великим личностям; никакой резкой критики — только искреннее признание и высокая положительная оценка» [1485] См.: Письмо от 16 ноября 1937 года. Ibid. Р. 842. .

На страницах «Современников» немало примеров «почти безоговорочного великодушия» [1486] См.: Ashley М. Op. cit. Р. 225. Черчилля. Мы находим его в очерке, посвященном Асквиту, который в попытках сохранить за собой кресло премьера расплатился отставкой Черчилля после семи лет плодотворной работы, а позже отказал ему в командовании дивизией; в главах про Бальфура и Чемберлена-старшего, острые споры с которыми вынудили автора оставить Консервативную партию; в эссе про адмирала Фишера, несдержанное поведение которого отнимало не только много нервов, но и крайне негативно сказалось на карьере потомка Мальборо; и, конечно же, в материалах про Вильгельма II и Гинденбурга, с которыми политик сражался в годы мировой войны. Но наиболее интересным в этом отношении является фрагмент, посвященный Филипу Сноудену, человеку, который и в политическом, и в идейном, и в личностном плане резко отличался от Черчилля.

Рассказать о своем противнике Черчилля подвигла безвременная кончина Сноудена в мае 1937 года, а также глубокое уважение, которое, несмотря на все лезвия взаимной критики, он испытывал к этому неординарному государственному деятелю. В палате общин еще долго вспоминали высказывание Черчилля, которое приходится на май 1925 года: «Перевернутая судьба отличает карьеру [Сноудена], вся его жизнь является одной долгой борьбой с прирожденным добродушием своего характера» [1487] Цит. по: Langworth R.M. (ed.). Op. cit. P. 374. .