Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 1. Письма 1802–1820 гг.

Полетика как-то отстал от Дмитрия Павловича, который также к нему, мне кажется, охолодел; в противном случае не мог бы решиться отдать его Лассию, у коего правит он всеми делами и перепискою. Полетика очень со мною откровенен, и я с ним, насколько это нужно. Говорит мне, что раскаивается, что оставил Петербург, куда ехать хочет первый раз, что представится случай к тому. Ежели так, то удастся мне тяпнуть секретарское место.

Демидов все еще в Риме, уверяя, что скоро можно будет русским ехать в Париж; я бы желал, чтобы попало их туда тысяч сто да со штыками вместо кошельков с деньгами, выработанными потом наших добрых мужиков, кои проматываются без пользы.

Наше маленькое общество всякий день обедает у Дмитрия Павловича, у которого славный стол. Венского повара он сослал: редкого в нем ничего не было, а крал безмилосердно.

Из Корфы прибыл наш шкипер «Экспедицион», и на нем курьер к нам из Петербурга асессор Вейдемейер, которого Дмитрий Павлович удержит в канцелярии своей до приезда Пиния; будет кому переписывать, по крайней мере.

Вообрази, что мы ни слова не знаем о генералах, командующих нашими войсками. Сделай милость, напиши их имена, по крайней мере главных. Дмитрий Павлович с большим любопытством принял то, что ты пишешь о Родофиникине и прочих, и просит тебя купно со мною и со всеми не лениться и писать все, что можешь только узнать об наших публичного. Ты чрезмерно меня одолжишь, и я надеюсь, что не откажешь мне это удовольствие по всякой почте. Пиши о всех проезжающих чрез Вену, об успехах соединенных армий, словом, Pilnuy, panie, о nas, bendziemy wdzieczny iego mosci za wszystko [30] Постарайся, пан, о нас; будем за все благодарны твоей милости. .

Сегодня пришел я к Дмитрию Павловичу, нашел его окутанного в вольтеровских креслах, больного горлом и с жаром. Целый день у него был, к вечеру побежал на минуту в театр к княгине, посидел с нею и воротился к больному. Говорили, рассуждали; спорщик Веттера нас замучил, и мы сели – Дмитрий Павлович, Карпов, Веттера и я – играть в бостон.

Боюсь я очень, что, как заварится в Италии каша, французы будут останавливать все посты, и тогда не знаю, как нам переписываться, что немало меня тревожит. Впрочем, это недолго продолжится, надеюсь, ибо Дмитрий Павлович берет уже свои меры, дабы завести порядочную и безопасную коммуникацию с Веною посредством пакетботов, которые будут уже скоро готовы для перевозки пакетов наших из Барлеты в Зару, а оттуда через Триест к вам, или из Манфредонии прямо в Триест. Тогда нечего нам будет бояться; но покуда заведется все это, пройдет довольно времени.

Александр. Неаполь, 12 ноября 1805 года

Здешнему почтовому поверенному в Риме г-ну Рашету предписано брать все меры для доставлений сюда венской, а вам неапольской почт, что не будет теперь трудно через Анкону, которая французами оставлена. Сии господа совсем вышли теперь из неапольских областей и страшно спешат соединиться с Массеною, который, видно, эрцгерцогом Карлом побит. Мы здесь совершенно как в Сибири: только те вести имеем, которые угодно французам нам давать. По их сказкам, вся австрийская армия уже истреблена, и нам грозят тем же. Пожалуй, давай нам вести и пользуйся всеми случаями, чтобы писать сюда, почты не пропускай: я не вижу, зачем им до нас не доходить, как скоро будут отправляемы морем в Анкону или Манфредонию. Не забудь прислать арию Perduto l'Arbitro и проч. для Дмитрия Павловича. Я с ним всякий день короче; он бесценный человек!

Александр. Неаполь, 14 ноября 1805 года

Насилу-то решился ты дать нам некоторые новости. Скромность твоя, конечно, похвальна; но нет, мне кажется, никакого зла сообщать вести, которые происходят на белом свете, которые печатаются и публикуются: я говорю о военных действиях, которые незачем в секрете держать. Посему надеюсь, что ты и вперед будешь давать нам новости и присылать интересные булетины. Последний, тобою присланный, хотя и старого числа, был нам полезен: мы сравнили числа с миланскими и прочими итальянскими газетами, французам преданными, и нашли большие разницы и противоречия. Так-то обманывают нас здесь, грешных.

То-то будет радостей в Вене, когда приедет наш государь. Немцы добры, а обхождение ласковое нашего ангела пристрастит к нему весь народ; ты увидишь, что немцы будут вне себя, и радость их будет доходить до сумасшествия. Когда будет наша Долгорукова у вас, кланяйся ей много от меня, ее сын милый и скромный малый [31] Это князь Николай Васильевич, впоследствии обер-гофмаршал и обер-шенк. , а она меня изволила жаловать и любить.

Нельсон разбил почти в прах французско-испанский флот, который имел глупость выйти из Кадикса. Из 33 кораблей только 11 спаслись, все прочие взяты или взорваны на воздух англичанами. Вильнев убит, а Гравина ранили в руку; число умерших с трех сторон считают до 24 тысяч; страшно, но зато прощай, флот французский! Нельсона потеря очень незначаща в сравнении. Это привез испанский курьер; но надобно видеть, что даст нам знать сам Нельсон, который, может быть, и 11 судам не дал спастись. Теперь бы нам должно так же хорошо поколотить этих собачьих сынов.

Александр. Неаполь, 19 ноября 1805 года

Флот и войско наше у нас в виду в Неапольском заливе. Картина бесподобная – видеть кораблей 100. Сегодня именины посольши, все обедали у Кауница, королева надарила имениннице пропасть брильянтов, серьги, медальон с портретом, султан и проч., и все богатое и прекрасное. Я ей дал перстенек с мозаикой. Прощай, весь город в радости, кроме шельмей, преданных французам.

Александр. Неаполь, 22 ноября 1805 года

Кардинал Феш рассеял слух в Риме, что взяли у нас 25 тысяч пленных, 15 тысяч убили и 20 генералов также взяли еще, что 3 дня после заключено перемирие между нами и французами. Мы не можем решиться верить подобным несчастьям.

Наши все ушли в поход к границам. Дамасова генерал-квартира в Киети, Лассия – в Теано, а Кретова – в Лесей. У нас все, слава Богу, идет хорошо; все спокойно, только тревожат нас слухи, идущие от вас. Ради Бога, побейте дьявола Бонапарта, а то он съест всех. Кремская победа нас оживотворила. Дай Боже, чтобы скоро было опять такое же известие.

Александр. Неаполь, 9 декабря 1805 года

С утра до вечера сидел я за перепискою ратификации нашего трактата. Скучная работа, требует всякой осторожности, на пергаменте: что соврешь, так уж не скобли, а переписывай снова. Дмитрий Павлович сказал, что мне дан будет особенный подарок от здешнего двора. То-то взбесится Карпов, коему даже и червонных мало достанется. Нас обидели, ибо князь [32] То есть князь Чарторыжский, тогда, за отъездом в деревню графа А.Р.Воронцова, возглавлявший Министерство иностранных дел. пишет прислать в его канцелярию половину суммы, нашей канцелярии определенной. Терпение!