Джеффри Клюгер - «АПОЛЛОН-13»

Вошел отец Рейш, тепло поприветствовал Мэрилин и присоединился к остальным в гостиной. С его приходом атмосфера в комнате сразу изменилась. Звук телевизора был приглушен, вместе с ним стихли голоса в гостиной, и дом вернулся в то обычное состояние, которое было до 9:30 прошлого вечера.

Едва Мэрилин с гостями собрались вокруг стола, где должна была состояться служба, как появилась Бетти Бенвеер и прошептала ей:

– Мэрилин, ты говорила детям, что придет отец Рейш?

– Конечно, ответила Мэрилин, – Я так думаю. Думаю, что да. А что такое?

– Ну, если ты и говорила Сюзан, то она забыла об этом. Она только что спустилась вниз, увидела, как все разговаривают со священником и теперь у нее истерика. Она думает, что ты уже не надеешься. Она думает, что Джим не вернется.

Мэрилин извинилась и бегом поднялась в комнату Сюзан, где безутешно рыдал ее предпоследний ребенок. Взяв ее на руки, Мэрилин заверила Сюзан, что нет, никто не потерял надежду, что люди в Космическом Центре держат все под контролем, и что священник только поможет с тем, что неподвластно даже народу в Космическом Центре.

Так как дочь ей не поверила, Мэрилин взяла ее за руку, на цыпочках спустилась вниз и показала знаками Бетти, что они вернутся через несколько минут. Незаметно выйдя из кухни, Мэрилин и Сюзан прошли к Тейлор-Лейк и опустились на траву под ближайшим деревом.

– А теперь расскажи мне, чего ты боишься, – сказала Мэрилин, когда они сидели вместе.

– Что ты имеешь в виду? – смущенно спросила Сюзан, – Я боюсь, что папа не вернется домой.

– Что? – спросила Мэрилин с поддельным удивлением, – Именно это разволновало тебя?

– Да…

– А ты не знала, что твой отец слишком скуп, чтобы умереть? – сказала с улыбкой Мэрилин (ПРИМ.ПЕРЕВ. – американская поговорка).

– Он не скупой, – запротестовала Сюзан.

– Нет. Конечно, нет. Но он упрямый, правильно?

Сюзан кивнула.

– И он находчивый, правильно?

Сюзан снова кивнула.

– И он лучший астронавт, какого я знаю.

– Он лучший, я это тоже знаю, – сказала Сюзан.

– И ты, действительно, думаешь, что лучший астронавт, из тех, что мы с тобой знаем, мог забыть что-нибудь простое: ну, например, развернуть свой корабль и прилететь домой?

– Нет, – нерешительно засмеялась Сюзан.

– Нет, – подтвердила Мэрилин, – И я так думаю. Но вот, что меня беспокоит: те люди у нас в доме, они ведь этого еще не поняли. Как думаешь, не следует ли нам пойти туда и исправить положение?

Сюзан согласилась, и Мэрилин с дочерью медленно направились к дому. Когда они вернулись, оказалось, что священник уже закончил службу и первый голос, который услышала Мэрилин, не принадлежал отцу Рейшу. Это, определенно, был голос Джима.

На некоторое мгновение Мэрилин с дочерью растерялись, остановившись в дверях, но потом осознали, что его голос раздавался из телевизора. В гостиной большинство гостей уже столпились у экрана, на котором показывали Лоувелла. Он был очень опрятен в своем голубом свитере и галстуке, удобно устроившись в кресле телестудии «Эй-Би-Си» и беседуя с Жулем Бергманом. Мэрилин помнила тот день в конце прошлого месяца, когда Джим отправился на это вынужденное интервью, в течение которого, как он потом рассказал ей, Бергман несколько раз спрашивал его, испытывал ли он страх, когда был пилотом-испытателем или астронавтом. В тот день Мэрилин сама выбрала ему галстук, который ей казался подходящим для телевидения. И теперь, несмотря ни на что, она не забыла об этом.

– Знаете, Жуль, – говорил Джим, – Я думаю, каждому пилоту знаком страх. Я думаю, те, кто утверждает обратное, на самом деле, обманывают себя. Но мы доверяем той технике, с которой работаем, и это побеждает любой страх.

– Вы можете вспомнить какую-нибудь аварийную ситуацию на самолете, когда вы испытали страх? – спросил Бергман.

– О, у меня несколько раз загорался двигатель, – сказал Лоувелл, – И я испытывал такое чувство, типа любопытства, а вдруг снова загорится. Но этого не случилось.

– Вы верите, что по теории вероятности, с вами уже больше ничего не случится после всех этих инцидентов? Например, вы не боитесь застрять на Луне?

– Нет, я считаю, что в полетах мы можем положиться на две вещи. Во-первых, надо пройти хорошую тренировку, как вести себя в аварийной ситуации: тяжело в учении – легко в бою. Во-вторых, надо всегда помнить, что каждый новый полет – это как очередной бросок игральных костей: там ничего не накапливается, и вы не сможете гарантированно получить семерку. Каждый раз все начинается с нового листа.

– И вас не беспокоит мысль, что взлетная ступень не сработает или что-то в таком роде?

– Нет, – сказал Лоувелл, покачав головой, – Если бы это меня беспокоило, то я бы не полетел.

– Давайте, поставим вопрос по-другому, – упорствовал Бергман, – Как бы вы сравнили этот риск, скажем с риском военного пилота «Эф-4» во Вьетнаме?

Лоувелл сделал глубокий вдох и на мгновение задумался.

– Конечно, мы рискуем, – сказал он, наконец, – Полеты на Луну и использование космической техники является опасным. Но, используя самую совершенную технологию, мы минимизируем этот риск. Когда же идешь в бой, то противник тоже пользуется технологией, увеличивая твой риск. Я думаю, это очень опасно.

– То есть вы считаете, что ваши шансы выше?

– Да, я считаю, – ответил Лоувелл, очевидно, уставая от одних и тех же вопросов, – что военный пилот во Вьетнаме находится в более опасном положении.

Интервью закончилось, и снова начался прямой эфир с Бергманом и Фрэнком Рейнольдсом в студии «Эй-Би-Си» в Нью-Йорке. Мэрилин повернулась к Сюзан и улыбнулась.

– Ты видела? – сказала она, – Папа в гораздо большей безопасности, чем те люди, которые участвуют в сражениях. А те, в свою очередь, обычно возвращаются домой.

Сюзан, видимо, успокоилась и выбежала из гостиной во двор. Мэрилин тоже почувствовала себя немного лучше. Верно, по всей Америке тысячи жен каждый день жили с мыслью, что их мужья сражаются на другом конце земного шара, и не знали, вернутся ли они домой. Но у тех женщин не было ни Жуля Бергмана с его регулярными выпусками новостей, ни спасательных кораблей ВМФ, ни десятков людей в громадном зале управления, следящих за каждым их вздохом. Конечно, мужья тех женщин не находились за четверть миллиона миль от дома, среди абсолютного вакуума, в поврежденном корабле и в опасности не только не вернуться на свой авианосец или базу, но и не вернуться на свою родную планету. Мэрилин медленно опустилась в кресло, и на нее снова нахлынули воспоминания. И приняв все это во внимание, она теперь не была уверена, где бы она хотела видеть мужа.

Солнце заходило над домом Мэрилин Лоувелл в Хьюстоне. И в тот же момент оно заходило на корабле Джима Лоувелла, за 240 тысяч миль отсюда. За исключением двух быстрых пролетов ночной стороны Земли, когда «Аполлон-13» находился на орбите ожидания вокруг родной планеты, Солнце там светило постоянно. Его не всегда было видно, но его присутствие можно было почувствовать по нагреву корабля во время термостабилизационного вращения, по освещению мусора после сотрясения сервисного модуля, по мельканию на приборной панели при контроле ориентации. Теперь, в 6:30 вечера, когда гости расселись вокруг телевизора в гостиной и «Аполлон-13» приблизился на расстояние 1500 миль от Луны – менее одного лунного диаметра – пути корабля и Солнца начали, наконец, расходиться.