Коллектив авторов - Собибор. Взгляд по обе стороны колючей проволоки

Существенно дополнил сведения о происходившем в Собиборе арестованный 1 июня 1961 г. Яков Карплюк, служивший в лагерях смерти Собибор, Треблинка и концлагере Штутгоф. В июне 1942 г. он из учебного лагеря Травники в составе группы вахманов прибыл для продолжения службы в Собибор. На допросах 11 и 25 августа 1961 г., Карплюк подробно рассказал о службе вахманов в Собиборе. Он показал, что «немцы, цугвахманы и ротенвахманы были вооружены пистолетами, которые они носили в кобурах на ремне. Помню, что у Беккера был большой пистолет в деревянной кобуре» [233] АЯВ. TR-18/62(9). Л. 44. . ( Маузер. — А.Ш .) Остальные вахманы были вооружены пятизарядными винтовками.

По словам Карплюка, был установлен следующий порядок несения службы каждым взводом вахманов: раз в три дня взвод назначался на сутки в караул. В его обязанности входила наружная охрана лагеря. Начальник караула цугвахман распределял вахманов взвода посменно на посты на вышках. Каждая смена находилась на посту по 2 или 4 часа. Кроме того, в ночное время из караульного взвода назначались дополнительные часовые, дежурившие между вышками. Задача часовых состояла в том, чтобы «никто из завезенных в лагерь для уничтожения евреев не бежал из лагеря. В случае попытки кого-либо проникнуть через ограждения из колючей проволоки за территорию лагеря, нам были даны указания открывать по ним огонь» [234] АЯВ. TR-18/62(9). Л. 44–45. .

После суточного дежурства взвод один день отдыхал, а затем на третьи сутки дежурил по лагерю: охранял евреев-смертников из рабочих команд.

Когда в лагерь прибывал эшелон с обреченными на смерть, командиры взводов, не назначенных в караул, собирали всех свободных от дежурства вахманов и выставляли их вокруг вагонов, вдоль прохода из колючей проволоки от раздевалок к «бане» — душегубке, к самим раздевалкам и душегубке. Вахманы должны были предотвращать возможные побеги привезенных евреев, способствовать быстрому загону в раздевалки и особенно в душегубку для непосредственного уничтожения.

Одновременно командиры взводов назначали вахманов на дежурство в «лазарет». В обязанности этих вахманов входило «расстреливать доставляемых туда из вагонов больных и престарелых людей» не способных самостоятельно дойти до душегубки. Чтобы эти люди не замедляли продвижение к «бане», их расстреливали отдельно в самом начале подготовки к процессу уничтожения. Вахманы, стоявшие цепочкой с внешней стороны прохода, вместо оружия имели при себе плетки и палки, которыми они избивали людей, когда те начинали догадываться о своей участи и не хотели сами заходить в душегубку [235] АЯВ. TR-18/62(9). Л. 46–65. .

Большинство найденных и арестованных убийц под давлением неопровержимых улик вынужденно признавали свою вину и нехотя рассказывали о преступлениях, совершенных ими и их товарищами. Однако были и те, кто не признавали своей вины, изыскивали малейшую возможность скрыть свое прошлое, путем признания службы в немецкой армии, даже в СС, охранником в концлагерях, но они категорически отрицали службу в лагерях смерти, участие в издевательствах и расстрелах.

Именно так вел себя на допросе 20 октября 1961 г. в Киеве Эммануил Шульц из Брянска (по матери — русский, по отцу — немец) — травниковец, за хорошую службу получил звание цугвахман, служил в лагерях смерти Собибор и Треблинка. На вопрос следователя по особо важным делам подполковника Лысенко «Признаете ли вы себя виновным в предъявленном вам обвинении?» Шульц отвечает: «В предъявленном мне обвинении я признаю себя виновным полностью за исключением применения мною физического насилия над людьми в процессе их уничтожения, а также отрицаю то, что я руководил действиями вахманов в процессе уничтожения людей в лагерях смерти Собибор и Треблинка. <���…> Принимал участие в выгрузке людей, сопровождении их в газкамеры, но в камеры людей не заталкивал. <���…> я людей не избивал, а воздействовал на них криком и угрозами. Физического насилия к людям не применял, но кричать и ругаться мне приходилось. Командовать вахманами в процессе уничтожения мне не приходилось» [236] АЯВ. TR 18/62(1). Л. 159–163. . Вместе с тем Шульц сам подчеркивает: «Когда я попал в Собиборский лагерь смерти, я, увидев, что там делается, понял, что немцы звери» [237] АЯВ. TR-18/62(36). Л. 190. .

За хорошую службу вахманы поощрялись. Наиболее исполнительные и отличившиеся вахманы из разных лагерей в качестве поощрения были отправлены в специальную ознакомительную поездку по Германии. Как показал на допросе Э. Шульц, во время его службы в Треблинке унтершарфюрер СС Вилли Метциг, с ним Шульц служил еще в Собиборе, «спросил меня, хочу ли я поехать на экскурсию. Я согласился. Летом 1943 г. меня в числе группы из десяти человек направили на экскурсию в Германию, ездили немцы уроженцы из Советского Союза [238] АЯВ. TR 18/62(1). Л. 8. <���…> Поехали автобусом через Варшаву в Берлин и рассматривали там достопримечательности. <���…> пробыли около месяца. Нам показывали, вернее мы ездили, в Берлин, Дрезден, Штутгарт и другие, также мы посещали сельскохозяйственные места. Я был на экскурсии целый месяц» [239] АЯВ. TR-18/62(36). Л. 187, 196; Там же. TR 18/62(I). Л. 53. .

Кроме отпусков, отличившиеся вахманы, получали благодарность. Так, например, специальными приказами начальника учебного лагеря Травники штурмбаннфюрера Штрейбеля в 1942–1943 гг. были вынесены благодарности и отмечены за службу в Белжеце, Собиборе и Треблинке вахманы Федор Яворов и Алексей Милютин [240] Black P. Foot Soldiers of the Final Solution: The Trawniki Training Camp and Operation Reinhard // Holocaust and Genocide Studies. 2011. Vol. 25. No. 1. P. 39. . Особо усердные, отличившиеся в уничтожении узников вахманы также награждались специальными бронзовыми и серебряными медалями разных степеней для восточных народов. В декабре 1942 г. цугвахман СС Александр Егерь, служивший командиром взвода в лагере смерти Треблинка, был награжден серебряной медалью «Знак отличия для восточных народов II класса» [241] АЯВ. TR-18/41(14). Л. 92. . Группенвахман В. Чернявский и роттенвахман С. Василенко, были награждены в октябре 1943 г. бронзовой медалью «Знак отличия для восточных народов I класса» [242] АЯВ. TR-18/62(4). Л. 2, 9, 20, 22, 35. . В июле 1944 г. за безупречную службу в полиции безопасности бронзовой медалью был награжден и обервахман Яков Искарадов [243] АЯВ. TR-18/62(120). Л. 271. .

В лагерях смерти Треблинка, Собибор, у служивших там вахманов, была возможность общаться с украинскими девушками. Их было несколько десятков, привезенных в феврале 1943 г. из Днепропетровской области в лагеря для вспомогательной работы. На допросе 20 сентября 1948 г. Михаил Разгоняев показал, что «в лагерь Собибор была доставлена группа девушек около 20 человек, которые исполняли работу прачек и уборщиц, стирали белье немцам и нам — вахманам, убирали комнаты, где жили немцы. Эти девушки <���…> входили в число обслуживающего аппарата лагеря» [244] АЯВ. TR-18/62(10). Л. 130–131. . «Украинки работали на кухне и официантками в столовой для немцев» [245] АЯВ. TR-18/62(36). Л. 222–225. . Важно отметить, что в обзорной справке по архивно-следственному делу № 55402 по обвинению Егеря А.И. и других, фамилии вышеуказанных работниц перечислены в списке «других участников злодеяний». [246] АЯВ. TR-18/62(23). Л. 75. Правильную квалификацию деяниям умели давать советские органы безопасности. И недаром. Молодые женщины не могли не знать, что происходило в нескольких десятках метрах от места их работы и проживания. Они слышали крики обреченных, выстрелы, дышали смрадом сжигаемых тел. Девушки сожительствовали с вахманами. Украинские подруги вахманов были прекрасно осведомлены о судьбе бывших владелиц золотых или серебряных украшений, ювелирных изделий, денег — всех тех подарков, которые женщины во множестве получали от своих ухажеров.